Цифрономикон (сборник). Андрей Дашков
потрепанном праворульном сарае – мне досталось «водительское» место, правда, без руля. Пытаясь склеить какую-никакую беседу, мы потыкались в биографические подробности школьных приятелей, но разговор быстро увял. Вспомнилось, как весело и непринужденно мы практически о том же самом трепались с Гариком – в тот памятный день, когда я впервые запустил рутинатор.
Почему же просто со знакомым легче найти общий язык, чем с другом? С Кайратом, а точнее, с Чипом – Чиполлино – мы просидели за одной партой семь лет, пока его родители не решились на переезд. Кайрат писал мне письма. Норильск, Дудинка, Тикси – по почтовым штемпелям можно было учить географию Заполярья. Тогда не было никаких предпосылок к тому, чтобы когда-нибудь снова оказаться соседями.
Семья Кайрата разобралась с гражданством, и он после школы отправился прямиком в российскую армию. Мой школьный друг был весь такой круглый, словно составленный из мячиков. Непослушные волосы норовили подняться на макушке смешным хохолком. Поверить было невозможно, что наш жизнерадостный Чиполлино оттрубит два года в десанте, а потом еще останется на сверхсрочную по контракту. Подумать только: прыгать с парашютом, снимать часовых… Хотя «Никто кроме нас» вполне ему подходило – Чип еще с младших классов встревал в любую распрю, пытаясь примирить спорщиков, разнять драчунов и частенько огребал от обеих сторон конфликта.
Наша переписка прервалась не сразу, и так же не сразу мы возобновили общение, когда он вернулся в Алма-Ату. Наверное, потому что это был не совсем тот человек, что уехал двенадцать лет назад. Я никогда не спрашивал Кайрата, где и в какие передряги его забрасывало. А сам он был на удивление несловоохотлив. Толком не успев сдружиться вновь, мы умудрились рассориться из-за ерунды – неудачной шутки, обидевшей Гулю. Мне надо было заступиться за жену, и я заступился. Но и в защиту Кайрата нашлось немало веских доводов. Так я поругался с обоими. С Гулей-то мы помирились быстро, а вот старый друг воспринял всё слишком всерьез.
Кайрат вел довольно резко, скашивая дуги серпантина, то и дело высовывая меня на встречку через двойную сплошную. Порой я инстинктивно начинал жать ногами несуществующие педали.
Мы уже въехали в город, когда он напоследок попробовал вновь завести беседу. Я был благодарен ему за эту попытку, хотя и так уже было ясно, что прошлое отчеркнуто, списано в архив, что дружба из чего-то осязаемого и живого уже переродилась в абстрактный скелет, музейное чучело.
– Странно так встречаться, – сказал он. – Плохо. Я вчера еду по Сатпаева, вдруг вижу тебя у «Рахат Паласа». Сначала думаю: дай хоть остановлюсь, парой слов перекинемся. А потом прикинул: ведь завтра на похороны. Там и увидимся. Вот…
– А что ты в центре делал? – удивилась Гуля.
Вопрос адресовался мне, разумеется.
– Я вчера в офисе – как пчелка в улье. Обознался, – сказал я Кайрату. –