Мое счастливое детство. Марк Казарновский
было не очень много. Наиболее мобильные – это у кого потеряна одна нога. Их было двое – дядя Леонид и дядя Лева. Оба они были веселые, помогали другим, играли бесконечно в шахматы и писали жалобы в Генштаб РККА о неправильных действиях их командования в 1941 году.
Часто советовались с остальными, спорили. Ответов, правда, от адресатов не получали.
Получали письма из дому. У Голышева семья бежала из-под Сталинграда и в живых остался только пожилой отец.
А у дяди Левы все родные были в Одессе, где командовали жизнью румыны. Они часто вдвоем сидели у форточки, курили и тихо обсуждали семейные дела. Что-то их беспокоило, но вот что – мы, дети, понять не могли. А беспокоило их – где и как жить после войны.
Мы же могли только помогать, что и делали с удовольствием. Даже часто в ущерб школе. Но директор наш был строг. Кто школу прогулял или двойку получил сверх нормы – ни к каким военным в палату не идет.
Поэтому мы учились неплохо, особенно «вакуированные». Нам было легче. И мы, пацаны, как-то разделились. Теперь бы сказали – по симпатиям. Вероятно, мы это чувствовали.
Всей инвалидной палатой руководил Юрий Степанович Золотов. Которого я и еще двое ребят внесли с воза в палату. Это значит – у него не было ног. Звание у него было – капитан, но командовал он всеми, в том числе и директором дома, от всей, как говорят, души. Почти как мой папа.
Он сразу попросил меня свернуть ему козу[8], я это сделал, он внимательно на меня посмотрел и спросил:
– Где отец?
– Отец пока отсутствует, – растерялся я и вот так пробормотал.
– Писем нет?
– Нет, – и мне захотелось вдруг плакать. Не от вины какой-то, не от тоски по папе, а просто – от несправедливости жизни, от обиды. Потому что он, мой папа. Он воюет. Ему наган подарил сам Сталин под Львовом. Он рассказывал.
Но это все мелькало у меня в голове. А инвалид без ног продолжал:
– Фамилия?
Я назвал. Тут этот дяденька тихонько присвистнул, попросил козью ножку раскурить, посадить его на кровать и безапелляционно заявил:
– Ты, Маркел, будешь моим адъютантом. Что это такое, я потом объясню.
– Не надо, я знаю, мне папа структуру РККА подробно рассказывал.
– Ну и добро. А вот этого цыганенка, – и он посмотрел на Изю, – припишем в наш штаб ординарцем. Согласен?
– Да, – ответил Изя, – только чтоб Маркел был рядом.
Вот так мы поступили «на военно-медицинскую» службу. А что дядя Юра – командир хоть куда, я почувствовал сразу.
– Что, командиры, ужинать будем? – крикнул Юра всей палате.
Палата отозвалась одобрительным гулом.
– Давай, Маркел, зови директора.
Я не успел подойти к дверям, как наш директор уже вошел.
– Мозырев Павел Иванович – представился он.
– Вот что, Павел Иванович. Время ужина. Как, будете кормить инвалидов или скажете, как обычно говорят? Мол, сегодня на вас наряд не спущен.
– Нет, товарищи, не волнуйтесь, ужин готов. Сейчас сестра-хозяйка и помощницы принесут еду. Только вы располагайтесь по кроватям.
– А что на ужин? – спросил лейтенант Гайчук Евгений. Мы потом по его молодости звали просто