Четырехугольник. Леонид Подольский
на тебя зла: это не твоя вина, скорее беда. Я тебе даже сочувствую. Хотя ты ведь далеко пойдешь, Новиков.
– Это, Лиля, не я. Все у них было готово. Не отвертеться. Я предупреждал. Тут у них чуть ли не каждый второй стучит… – Но она и слушать не стала. Все такая же гордая. В мыслях Лиля уже находилась на свободе. Новиков стал ей неинтересен. Не из того теста.
После этой встречи, последней, Новиков долго ходил как побитый. Репутация его оказалась сильно испорчена. Он подумывал, а не податься ли на Запад? За Лилей? Чем вся эта шушера, все эти Савенко-Лимоновы, мистики Мамлеевы и откровенные придурки Дугины[13] лучше его? Там, на Западе, всякой твари по паре.
Но – не решился. Быть может, из-за женщин и не решился. Что американки? Пахнущие спортзалом феминистки. Кому он нужен там, бедный русский писатель? Со своими кошелками ехали наши ниспровергатели. А тут – замужние, незамужние, всякие. Писатели были в цене. Кто-то догадывался, конечно, что сотрудничал, ходили слухи, но… молчали. Не принято было об этом говорить. Знали, от них не отбиться.
И вот на склоне лет и вспомнить нечего – все промелькнули. Ни любви, ни привязанности особой. Имена и те не всегда удавалось вспомнить. Богема…
Женился Юрий Матвеевич далеко за сорок на известной писательнице Варвариной, однако как жил до того бобылем, так бобылем и остался. Ольга Николаевна была на несколько лет старше Новикова и хозяйка никакая, кастрюли она не переносила, зато вся в себе, в астрале, как говорила сама. Обожала себя в литературе. Новикова она почти не замечала и уже много лет только по понедельникам и пятницам подпускала его к себе.
Считалась Ольга Николаевна природной рифейкой, и по рождению, и по образу мыслей, хотя давно прижилась в Москве, – от этого в ее прозе, мелковатой и эклектической, присутствовали и Хозяйка Медной горы, и Великий Полоз, и бабка Синюшка, и Огневушка-Поскакушка, и недавние бандиты, уралмашевские и центровые, и новые русские форбсы. Писала она и о загадочных волшебных камнях, и о необыкновенных корундах, и о горных духах и чудо-мастерах. Вообще помешана на потустороннем и сказочном, чего никак не могло быть. Многие, и Новиков в их числе, писания ее считали странными и даже болезненными, но это не мешало ни ее непонятной известности, ни необыкновенной практичности. В том, что касалось премий, грантов, поддержки меценатов, дружбы с телеведущими, поездок за границу, равных ей не существовало. Варварину всюду печатали, даже за границей, и рецензенты как один находились от нее без ума, хотя, видит бог, имелось множество авторов лучше ее. Но их отчего-то не замечали. Вообще ее проза казалась Новикову искусственной и надуманной, но, главное, ни о чем. Не то чтобы Юрий Матвеевич ей завидовал, все же супруга, но…
Таинственные свои связи Варварина пуще ока берегла от посторонних глаз, так что Новиков только лет через пять докопался, что главный ее спонсор – бывший гражданский муж и по совместительству олигарх Катин, с которым Варварина по-прежнему поддерживала очень тесные отношения. Настолько тесные, что Юрию Матвеевичу
В отличие от Э. Лимонова и Ю. Мамлеева, А. Дугин, считающийся философом, социологом и политологом, бывший член фашистского «Черного ордена», Национально-патриотического фронта «Память» Дмитрия Васильева и один из основателей Национал-большевистской партии, в эмиграции никогда не был.