Степной принц. Книга 1. Горечь победы. Лидия Бормотова
в камешек за спиной. Джексенбе приглушённо хмыкнул, заёрзал. Через пару минут легонько ткнул его локтем в бок. Готово!
Опорожнявшийся карач закрепил пояс, отошёл от камней, трое других, похохатывая, заняли его место, отвернувшись от огня. Горбоносый же не вернулся к прерванной трапезе, а с глумливой ухмылкой направился к пленникам. Пнул сапогом Баюра, перевернув его на спину, и тот, очень натурально застонав и не разлепляя кисти рук и пятки (чтобы не разглядел в темноте под спущенными рукавами, за согнутыми коленями, что пут больше нет), снова «вырубился», завалившись на другой бок, лицом к друзьям. Главарь, убедившись, что связанный здоровяк жив, но пока не опасен, вылупил торжествующие буркала на Чокана (срезанные, но не сброшенные с рук верёвки отлично служили маскировочным целям), что-то спросил или пригрозил (в его исполнении это было одно и то же), и «связанный» пленник удостоил его всего одним резким словом. Ругательством, как понял Баюр. Самым поносным для туркмена, судя по тому, как последний взбеленился. Кулак, похожий на молот, взвился над лежащей жертвой с ядовитым язычком. И худо пришлось бы ей, обращённой в наковальню, если бы мгновенно оживший «бездыханный» волхв не опередил негодяя. Снизу в челюсть, внезапный, как выстрел, кулак отбросил туркмена назад и повалил на спину. Однако чугунная голова выдержала потрясение и не лишилась сознания. Горбоносый взревел, поднимаясь на ноги, чтобы расправиться с обидчиком и стереть его в пыль, но тот опять его опередил, коротко выдохнув: «Гайда!»20, и дёрнул оцепеневшего Чокана за шиворот. Повторять не пришлось. Все трое, словно сметённые ветром, подлетели к лошадям и взвились в сёдла. Ружьё волхв подхватил в первую очередь. Джексенбе чуть задержался, обрезая кинжалом путы лошадям, но быстро нагнал друзей.
Главаря внезапность преображения беспомощных жертв заставила остолбенеть. Он даже не вскрикнул, только разинул рот да так и замер. Неожиданное и молниеносное освобождение пленников застало врасплох и остальных разбойников. Всё действо развернулось у них за спинами, так что они толком ничего не успели разглядеть и понять. Однако, подхватив штаны, они быстро сориентировались в ситуации, бросились к своим лошадям и тоже взлетели в сёдла, не желая расставаться с добычей, стоившей им таких трудов.
Скакать в темноте по узкому ущелью, по которому они и засветло-то проходили с опаской, было смертоубийственно, но другого выхода не было. Заводную кобылу, привязанную к седлу Джексенбе, отвязать никто так и не удосужился. И она скакала следом за длинной натянутой верёвкой, замыкая цепочку из троих всадников.
Чем бы закончился побег из лап разъярённых разбойников, сказать трудно. Возможно, их снова настигли бы первоклассные туркменские кони, равных которым не было. А завязавшаяся драка могла оказаться не в пользу безоружных пленников (одно ружьё – слабое утешение). Расставаться же
Гайда!» – вперёд.