Отбор Василия Блаженного. Галина Чернецкая
Плясали пара скоморохов, которым подыгрывал на гуслях седой дед с унылыми усами. Перед помостом, где они разыгрывали свое нехитрое представление остановились пара крестьян, которые переминались и хлопали, не попадая в такт.
Мы посмотрели представление, купили петушков на палочках, но своего я отдала Матрене, которая как раз искренне наслаждалась прогулкой. Лушка бойко торговалась в одежной лавке, уговорила меня купить лент для волос и отрез ткани на платье, обещая смастерить мне такой наряд, что все столичные дамочки удавятся от зависти.
– Вы же барышня страсть какая красивая, вам надобно ленту ярку в волосы, да капустки побольше.
Я зарычала.
– А лицо можно навозом мазать. – Бесхитростно посоветовала Матрена.
– От веснушек это средство, дурища.
– Сама клуша, навоз кожу отбелит. Будет прозрачная, аж жилки будет видно.
– И по запаху легко найти. – Заметил Захар.
На него шикнули.
– Никакой капусты и навоза. – Рыкнула я.
– Я вам вот, крендель с маком купил.
Я послушно взяла крендель, удерживая его правой рукой, а обрубком левой попыталась поправить съехавший с головы платок. В этот момент на меня налетел высокий мужик.
– Че встала, корова.
– От борова слышу. – Отмахнулась я.
– Как ты с помещиком разговариваешь, шваль безродная?
Мужик был бородат, с солидным брюшком и непомерно пьян. Позади него переминались с ноги на ногу пара слуг. Один даже попытался поддержать своего барина, или же предостеречь, но тот отмахнулся так, что слуга не устоял на ногах и шлепнулся в дорожную пыль.
– Во-первых, очень даже родная. – Спокойно заметила я.
– В пояс мне кланяйся, я сам помещик Нехлюбов.
– О, соседушка. – Протянула я. Силой впихнула крендель испуганно округлившей рот Лушке и завела руку за спину.
– Какой я тебе сосед, голытьба подзаборная.
Он покачнулся и взглянул мне в лицо.
– Етить, ты уродина. Ладно, раз тебя так кто-то разделал, так и быть, прощаю.
– Ты меня прощаешь? – Прошипела я, мгновенно утратив благодушие. Рука нащупала лишь пустоту в том месте, где я привыкла чувствовать привычную тяжесть пистолетов. Сабли на боку тоже не оказалось и это было непривычно.
– Че лапаешь себя, по мужицкой ласке измучилась, так я тебе не подсоблю, уж больно ты страшная. Капусту хоть бы ела, может, помогло бы.
И тут я влепила ему в глаз. По-простому, кулаком.
– Ах, ты, курва.
Мужик покачнулся, но устоял.
И тут все вокруг наполнилось визгами и криками.
Захар сцепился с парой слуг, но те махали кулаками вяло, без огонька, скорее создавая видимость драки, нежели в самом деле стремясь защитить своего барина. Девки визжали, а Лушка между криками и визгом умудрялась жевать крендель, словно на цирковом представлении, когда вроде и за гимнастку переживаешь, и крендель манит.
Я же ужом вывернулась из захвата, в который меня попытался взять Нехлюбов и навязала ему бой, удобный мне.
– Ннна,