Отбор Василия Блаженного. Галина Чернецкая
стал собираться в темную фигуру в центре поля, которая постепенно приобрела явное сходство со мной.
– Плохое дело вы затеяли. – Раздался замогильный глас, и перед крестьянами упали еще несколько мертвых птиц. Уток больше не было, и Захару пришлось подстрелить ворон. Я же к своему стыду, промахнулась, впечатленная братовым творением.
– Ворона, предвестница беды. – Громогласно прошептала какая-то крестьянка.
– Идите домой и скажите, что нельзя сеять не свое. Господь все видит.
Крестьяне бухнулись на колени и принялись размашисто креститься.
И тут одной бабе на голову упала еще одна мертвая ворона. Вот это оказалось самым страшным.
Баба вскочила на ноги и заорала. Следом за ней закричали еще несколько. Я вскинула ружье и подстрелила воробья. А после поляну накрыл целый дождь из дохлых ворон (правда ненастоящих, но крестьяне приняли все за чистую монету).
Паника началась стихийно, но распространилась подобно лесному пожару. Люди бросали инструмент и улепетывали прочь со скорость ветра. А туманная фигура грозила им пальцем. Почему-то средним.
– Как-то слишком просто. – Заметил Петька, подбирая утку за крыло.
– Большинство людей вообще не отличаются умом, – снисходительно заметила я. – А паника – дело заразное. Теперь главное, чтобы суеверия оказались сильнее барского гнева.
Захар подобрал ворон и лопату.
– Они же нам не нужны? Прикопаю на краю поля.
– Точно. Пусть вороны защитят наше поле. Как в старину в основание дома закапывали живого петуха.
– Они уже не слишком живые. Прямо скажем совсем мертвые.
– Петух тоже не долго был живым.
– А нельзя это жуткое подобие меня заставить облетать поле?! На сколько хватит иллюзии?
– Хороший маг развеет, – Петька почесал голову и самодовольно добавил, – но где тут взять хорошего мага?! На пару недель точно хватит, а если повезет, то глядишь и до осени пролетает.
– Делай!
С охоты мы вернулись через день. Я бы задержалась и дольше, но Захар весьма справедливо заметил, что батюшка будет волноваться и может даже крестьян на поиски послать.
Захар отнес заячьи тушки и уток на кухню, где, судя по доносящимся запахам готовился пир на весь мир.
– Ох и исхудали вы, барышня в своих лесах-то! – Всплеснула руками Лушка.
– Никакой капусты. – Строго предупредила я ее.
Она истово закивала, пряча что-то в карман передника.
– И навоза.
– Я вот вам из конского волоса шиньончик сделала. Говорят, сейчас в столице дюже модно это.
Правда показывать свое творение она не спешила. Подозреваю, что боялась за его сохранность. Или, что я ей его на голову надену. Я уже потянулась встать и отобрать силой что она там сделала, как с улицы донесся шум.
Я вскочила и распахнула окно, высунувшись аж по пояс.
Двор стремительно заполонялся людьми, высыпала наша челядь, в ворота входили чужие, кто-то кричал, девки снимали белье с веревок, натянутых прямо перед усадьбой, под ногами путались борзые,