Человек по имени Крыса. Виктор Голков

      Послушай, я не еретик,

      что тупо отрицает Бога.

      Но эта вечная тревога,

      Бессмыслица… Я не привык…

      Ведь каждый уходящий миг –

      В нём, в общем, счастья так немного.

      Он под откос ползёт полого.

      И скрыт от нас блаженный лик.

      Подумать – так это глупо

      Гадать, что придёт потом.

      Покой молчаливый трупа,

      Скелета холодный дом.

      Я верую только в это –

      Молитву открытых глаз.

      И в тот саркофаг рассвета,

      Где я нахожусь сейчас.

      Она за него помолилась,

      Шепча на коленях в углу.

      И страшная тяжесть свалилась,

      Упала в холодную мглу.

      Ей надо сказать было Богу,

      Вернее его упросить,

      Чтоб жуткую сердца тревогу

      Он силу ей дал погасить.

      Поехали – утро, ещё один день.

      И надо вставать, хоть противно и лень.

      Ведь старость колотит в твои ворота

      Так громко, что песня немеет у рта.

      А посох железный в костлявой горсти

      Заставит трудиться, чтоб смысл обрести.

      Тёплый воздух груб и густ

      От подъёма за полшага.

      Непонятно – это куст,

      человек или коряга?

      Я иду по темноте –

      Так проходят через реку.

      Словно капле на листе,

      Мало места человеку

      Под луной, лишь катит блажь

      Бытия – восторгом пьяным.

      И строчит как карандаш

      Жребий в мире окаянном.

      Когда целиком изживаешь

      Всё то, что тебе суждено,

      Про многое ты забываешь.

      Но смотришь, но смотришь в окно.

      Туда, где каштаны и липы

      В зелёной своей кутерьме.

      И слышишь сердечные хрипы,

      пока всё не гаснет во тьме.

      А жизнь отступить не готова,

      Хоть отпуск кончается твой.

      И тёплые сны Кишинёва

      Плывут над твоей головой.

      Я стою на пороге,

      Мне пора уходить,

      чтобы мыслью о боге

      душу не изводить.

      Что неслась как полячка

      На весёлом балу.

      Записная гордячка,

      Уходящая в мглу.

      Как дымок папиросы,

      Что не видит никто.

      Но ответ на вопросы

      Там получит зато.

      Нет Юдсона и Зива нет,

      И нет Аркадия Хаенки…

      Ты думаешь – да это бред,

      И в темноту таращишь зенки.

      Израиль сделался пустым,

      Давясь девятым миллионом.

      Твой