Тот, кто меня вернул. Лара Дивеева
положено их любить, потому что они желают мне добра. Уходи, Андрей, и больше не возвращайся!
– Зови меня Ад, чтобы между нами не было никакого недопонимания. Я ад, Лера. Помнишь, какими словами ты обзывала меня в больнице? Ты не ошиблась. Не ищи во мне хорошего.
Волна паники касается лица, ледяными щупальцами сползает на шею. Легкая, проходящая паника. На большее не осталось сил.
– Я не представляю угрозы для Василия. Я ничего не рассказала полиции и не собираюсь.
– Рука заживает? – ловит взглядом мои застывшие пальцы.
Завожу загипсованную руку за спину и отступаю к лестнице.
– Прощай, Ад! Больше не приходи.
Он уходит, а я сажусь на подоконник и смотрю, как он запрыгивает в черный внедорожник. В потертых джинсах и кожаной куртке он кажется обычным мужиком, а не наглым преступником, неспособным смирить своего психованного работодателя.
Коллеги расходятся, унося с собой смех и легкое опьянение, а я ложусь спать. Я всегда любила спать, поэтому и проспала в тот знаменательный день. День моего конца.
***
Когда ты на больничном, необязательно рано вставать. Не надо запрыгивать в душ в полусонном состоянии, есть на ходу, ругаться в набитом общественном транспорте. О деньгах волноваться рано. Мне дали скидку, как сотруднику, и страховка покрыла стоимость операции. Сбережений хватит на какое-то время. Я подрабатывала как могла, копила на собственную квартиру. Это было в прошлой жизни.
Когда ты на больничном, можно проснуться в десять утра и смотреть телевизор. Ткнуться носом в пустой холодильник и пожевать сухую овсянку. Зайти в душ, простоять в нем полчаса, покачиваясь под музыку воды, и забыть кондиционер для волос. И шампунь. И полотенце. Вернуться на диван, оставляя за собой лужи. Можно позволить себе погрузиться в горе и нырять все глубже и глубже. Наслаждаться саморазрушением.
А потом вскрикнуть от неожиданности, когда в полуденной тишине квартиры раздается дверной звонок. Снова и снова. Телевизор все громче, и звонки тоже. Трель режет слух сталью скальпеля. Хирургического.
Неужели не понятно, что я не собираюсь открывать?!
Пришлось открыть. Куда денешься, если начали сносить дверь?
Ад.
Какого дьявола?! Мы же вчера попрощались? Я бы испугалась, но нет сил.
Ад вваливается в квартиру и, бросив на меня вопросительный взгляд, обходит лужи на полу. Пусть думает что хочет, мне все равно.
– Всемирный потоп? – усмехается и ныряет в холодильник. – Негусто тут у тебя. Друзья все подъели?
Закрывает окно на кухне, стряхивает снежинки с подоконника и смотрит, как они тают.
Так и стоим. Он полностью одетый, у окна. Я в мокром халате, в дверях.
– Лекарства принимаешь? – спрашивает через плечо.
– Какого дьявола…
– Просто ответь, Лера!
– Только обезболивающие, когда надо. – Отвечаю неохотно, но мне любопытно, с какой стати он этим интересуется.
– Где ты хранишь лекарства?
Холод сжимает горло, царапает, но это всего лишь слабый отголосок страха.
Ад не ждет ответа.