Над вечным покоем. Кирилл Вер
упрямство и недовольство результатом делали темное дело – они все глубже погружали охотника в пучину самоугнетения. Он упивался им, ощущая, как едкие мысли перетекали в мозгу, будто едкая сивуха, булькающая в грязной бутылке. И стоило какой-то думе разгореться, как пожар угнетения тут же вспыхивал в голове, словно набитой не липкими мозгами, а сухой берестой. Пламя бесконтрольно перекидывалось на прочие участки сознания, заставляя память белеть от накала. Марков не мог справиться с собой – поток мучительных мыслей впивался в череп, мелькая перед глазами событиями из давно ушедшего прошлого, которое окончилось не так, как он планировал. Печальная череда взлетов и болезненных падений привела охотника к разбитому корыту. Марков прожил в Речном десять зим и на собственной шкуре ощутил, насколько бытие не подвластно воле человека. Да, был однажды проблеск в глазах, когда охотник думал, что судьба – это наивная молодушка, легко покорная несерьезному напору. Сейчас наивные мысли давно выветрились из поседевшей головы. Марков хотел что-то сделать, поменять, но… Время пролетело слишком быстро. Жизнь выдернула его из круговорота лихих событий, теперь он растерял прыть, утратил свободу и волю. Словно ураган, бытие пронеслось над головой Маркова, сорвало с места и швырнуло на задворки Студеных, проклятых лютым дыханием Потрясения. Был он готов к такому раскладу? Разумеется нет! Марков один из тех дуралеев, кто думал, что вьюгу можно предсказать, послушав полоумного старца, толкующего о приметах. По молодости жизнь казалась зверолову лестницей, преодолеть которую легче, чем кидаться снегом в окружающих. Но по истечении лет лестница превратилась в закольцованную дорогу. Иногда, бредя по ней как глупое животное, можно приметить маленькую тропинку, но… Вдруг она приведет к новому кольцу, и станет еще уже?
Небольшая деревня, выросшая посреди Хмурого, – маленький мирок, ставший, вероятно, последним пристанищем для заблудшей души. Марков родился далеко за пределами Речного и явился в столь тихую деревеньку на самой окраине Студеных земель ровно десять зим назад. Сюда не забредали ни красные, ни белые, а местные никогда не слыхивали о баталиях и крови, пролитой во имя идей непримиримымых и упрямых баранов, водрузившими на рога разномастные стяги. Марков бежал от судьбы, и единственное место, где бы он мог спокойно прожить остаток своих пустых дней, оказалось далеко на севере, на правом берегу безымянной реки. Тут, как и в любом подобном поселке, все друг друга знали и старались жить по-добрососедски. Каждый занимался делом по душе: кто-то удил рыбу или охотился, иные строили теплицы и выращивали овощи, другие – разводили зверье. За размеренным мельтешением, наполнявшим быт людей, – безыдейным и скупым, время пролетало незаметно. Когда Марков попал за ворота Речного, пыл его в одночасье остыл, стремление к подвигам угасло. Охотник стал частью круговой поруки и утонул в ней. Марков понимал, как сильно успела истончиться душа, пока ее грызла беспомощность. Чувства и идеи