На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов. Сборник
На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов
совокупности они образуют своеобразный эпистолярный роман, отражающий опыт автора в ином жанре, чем другой «вроде бы роман» – таково было авторское определение прозаического коллажного произведения «Hotel zum Тюркен», работу над которым Кузьминский тоже начал в Вене, а закончил уже в своем последнем доме в поселке Лордвилль на границе американских штатов Нью-Йорк и Пенсильвания, проходящей по реке Делавэр. Это был опыт одновременно эйфории и разочарования, прагматичности и наивности, энтузиазма и бессилия. Не будем отнимать у читателя удовольствия от чтения и вдаваться в детали, отметим лишь – благо продолжение всем известно, – что именно в Вене начинается та траектория движения Кузьминского к его opus magnum, которая прослеживается во многих исследованиях и материалах настоящего сборника.
В этой переписке поражает прежде всего ее интенсивность, дающая наглядное представление о неистощимой энергии ее адресанта. Мы публикуем далеко не все письма: наш выбор пал на те, что в хронологическом порядке, но не всегда последовательно, раскрывают детали венской эпопеи их автора – с первых официальных и неофициальных контактов по приезде и заканчивая вылетом 5 февраля 1976 года в США, где начинается новая глава его жизни. Почти все письма, за редкими исключениями, публикуются целиком; встречающиеся повторы, как нам кажется, не снижают накала повествования, а позволяют взглянуть на одни и те же события под разным углом, в зависимости от того, к кому обращается Кузьминский и в каком контексте он сообщает об уже известном. Сохранена и неполиткорректность многих инвектив автора в адрес отдельных современников и целых народов, государств и эпох: мы надеемся, что читатель этого сборника отдает себе отчет в эпатажном стиле Кузьминского и не ожидает от него сдержанности и соблюдения приличий.
Почти все письма представляют собой машинописи и сохранились в архиве в виде копий: основным грузом в багаже Кузьминского была пишущая машинка «Ундервуд» 1903 года, и поэт обыкновенно печатал письма в две закладки. (Расходы на копирку и другие канцелярские принадлежности – отдельный микросюжет переписки.) Орфография и пунктуация, за исключением отдельных значимых случаев, приведены к норме. В примечаниях дается необходимый реальный комментарий.
Илья Кукуй
1. Т. К. Багратиону-Мухранскому
6 августа 1975 года
Отель цум Тюркен,
Петер Иордан штр., 76,
1190 Вена 19
Милостивый государь!
Господин Рогойский[21] любезно сообщил мне о Вашем интересе к обитающей в Вене русской борзой[22]. Буду рад сообщить Вам некоторые сведения, касающиеся ее и меня. Борзая родом из Москвы, чистокровная псовая русская. Их было в Москве 64, сейчас осталось, соответственно, 63. В Ленинграде около 40, а всего по России не больше полутора сотен[23]. Родилась 24 апреля <19>74 года, сейчас ей 15 месяцев. 14 поколений золотых и серебряных медалей, родители – золотые медалисты, от рождения числится в элите. Окраска муруго-пегая.
Доман Рогойский (Doman A. Rogoyski, 1903–1987) – польский дипломат, сотрудник ООН по вопросам беженцев, аналитик Библиотеки Конгресса (США); с 1969 по 1979 год работал в Венском отделении Толстовского фонда, на попечении которого чета Кузьминских находилась с июня 1975 по август 1976 года.
Борзая была подарена Кузьминскому перед отъездом Л. В. Нусбергом. Князь Теймураз Константинович Багратион-Мухранский (1912–1992), директор Толстовского фонда, был большим поклонником борзых и имел виды на Негу для развода щенков.
«Всероссийская родословно-племенная книга охотничьих собак» (ВРКОС) за 1973–1975 годы насчитывает 257 борзых, из них 242 русских псовых. На Ленинградскую область приходилось 28 борзых, на Московскую – 80; данных о том, сколько из них русских, опубликованная статистика не предоставляет.