Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей. Александр Берзан
защищает лёжку со стороны хвойного леса. Зато, вперёд – с лёжки открывается обширный обзор всех просторов речной надпоймы.
– Какой обзор! – хвалю я медведицу, – На все три стороны!
– И сзади защищена, – кивает Игорь, – Классная лёжка.
– И подстилку – опять сделала! Смотри! Вся прошлогодняя солома вейника с бугра, содрана сюда!
Я, между делом, уже орудую рулеткой: “Записывай. Размеры – девяносто на восемьдесят”.
– Ага… Лёжка общая! Они, на ней, обе спали. Для одной, только, медведицы – она слишком большая.
– Ну! – киваю я.
Я рулеткой, пока не спрятал обратно в карман, замеряю толщину подстилки.
– Семь сантиметров по окраинам и два – по центру! – говорю я Игорю и тут же поясняю, – Солома подстилки, за ночь, сбилась на края.
– Вертелись сильно, – кивает тот и примеривается к подстилке, – Неплохой матрасик! Молодец, медведица!
– Молодец, – согласен и я.
Мы уходим дальше. Помёты, я, как всегда, забираю с собой…
Только мы сходим с лёжки, как набредаем на место вечерней кормёжки нашей семьи! Глядя себе под ноги, словно грибник, я шагаю по набродам и считаю поеди… Игорь уходит в другой закоулок. Он – тоже считает…
Через несколько минут, мы сходимся.
– Ну, сколько? – спрашивает Игорь, – Добавляй мои.
Я считаю…
– Всего, сколько получается?
– Восемьдесят шесть скусов белокопытника, семь скусов бодяка и целых восемьдесят скусов крапивы!
– Вот, это, дааа!
– Ну! – соглашаюсь я, – Они здесь, вчера, неплохо заправились! Перед ночью…
В пойме Тятиной я, с гордостью показываю брату моё дупло в толстой иве. Мы стоим под деревом.
– Вот! Смотри! – показываю я на дупло, – Здесь ничего не было, я его с нуля выдолбил!
– Ух, ты! – изумляется Игорь.
– Ну! Дупло получилось – просто, шикарное! Когда внутренние стенки дорабатывал – я сам в него залазил. Целиком! Это лучшее дупло рыбных филинов из всех, какие я знаю!
Весь прошлый год рыбные филины жили на этом участке. “Обкатали дупло”, что называется. Да и я, периодически интересуясь удобно ли птице в дупле, подгонял его под нужды филина.
Я гляжу на дупло в бинокль, снизу – вверх. И сразу замечаю, что красная, ивовая кора, по краю входа, исполосована на узкие полоски. Как говорит Дыхан – это верный признак того, что дупло жилое. Однако, всё тихо кругом. Ни малейших признаков того, что рыбный филин может быть в дупле сейчас!
Мы шагаем к стоящей метрах в тридцати напротив, ели – присаде.
– Грруух! Грруух! Грруух! Грруух! – хрустим лопухами…
Под елью нет белых клякс птичьего помёта! Возвращаемся. Я осторожно брожу вокруг ивового баобаба… И, неожиданно, метрах в пятнадцати от толстого ствола дерева, наталкиваюсь на лежащее на земле, яйцо!
– Игорь! – уже никого не остерегаясь, зову я, – Яйцо!
Я наклоняюсь и беру яйцо в руки.
– Это скорлупа!
Скорлупа яйца рыбного филина! Я осторожно