Семь тысяч знаков. Александра Александровна Диордица
пробрался до самого последнего сторожевого поста. Солдат был один. Дрей напал на него внезапно и тихо, понимая, что это его единственный шанс увидеть Марру. Солдат был обессилен ночным дежурством, к тому же не ожидал нападения. Обезвредив его и зайдя внутрь Царской камеры, Дрей сразу увидел Марру. Она спала, дыхание было ровным и спокойным.
– Любимая моя! – прошептал Дрей. Он не хотел ее будить, но не выдержав, лишь на секунду коснулся той, которая была так дорога.
– Дрей? Что ты здесь…
Марра не успела закончить фразу – страшный удар сотряс дом. Стены начали осыпаться. Огромное, невиданных размеров бревно рушило все, что строилось с таким трудом. Рушились входы и перегородки, перемалывались, словно в большом миксере Зимник и Хлебный амбар. Страх и ужас стояли в доме. Сонные солдаты и строители хаотично сновали туда-сюда, пытаясь спастись. Многие старики даже не успели проснуться. Ветки, камни и трупы смешались в одну страшную гору.
– Марра! – Дрей вцепился в любимую, и огромная палка отшвырнула их на несколько метров назад.
– Дети! Мои дети! Наши дети! – кричала Марра, хватаясь за Дрея. Стены осыпались, со всех сторон летели щепки. Ужас и тьма накрыла их. Свет погас…
– Максимка, сколько раз я тебе говорила, что не надо ломать муравейник! – Бабушка строго смотрела на пятилетнего внука и качала головой.
– Ну ба-а-а, – заканючил внук, – я устроил им войну и землетрясение. Они так здорово там бегают. А еще я нашел их яйца! Смотри, как много.
Надежда Матвеевна, пережившая весь ужас, страх и лишения Второй мировой войны, вздрогнула и посмотрела на внука.
– Для кого-то, мой дорогой, мы тоже можем быть муравьями. Кто-то большой и сильный приходит и ломает огромными палками человеческие судьбы, уничтожает жизни. Рушит то самое дорогое и светлое, что дает человеку силы, его дом, семью, родных. И пусть ты всего лишь разворошил муравейник, но откуда тебе знать, сколько горя и боли ты принес просто потому, что тебе это показалось забавным?
Мальчик плакал. Утирал нос грязными ручонками и беспомощно смотрел на бабушку.
– Я не хоте-е-ел! – ревел внук. – Мне их жа-а-алко! Что же теперь делать?
Бабушка обняла мальчика и сказала:
– Давай постараемся им помочь? Иногда даже самую страшную ошибку можно исправить, если набраться смелости и признать ее.
Максимка вытер слезы и улыбнулся.
– Я видел, как несколько муравьев несут елочные иголки вон из того угла, я сейчас их донесу им. Мне-то близко, а им долго идти, я тут все поправлю, как смогу.
Бабушка кивнула.
– А вот этих двоих, – малыш ткнул пальчиком на двух сплетенных тельцами муравьев, – я перенесу вон под ту елку и яйца их туда тоже положу. Пусть у них отдельный дом будет!
Надежда Матвеевна улыбнулась, наблюдая за тем, как рьяно внук принялся за дело. «Если бы так же легко исправлялись человеческие судьбы…» – подумала она и, сев на лавочку, продолжила вязать свитер.
Девочка с пронзительными синими глазами
– Мамуля,