Первый парень на «горшке». Тата Кит
ложку покрепче, глянул на Гусыню, которая съела уже половину, и с лёгкой насмешкой наблюдала за мной.
С надеждой на то, что после дегустации не будет кровавого поноса, зачерпнул полную ложку окрошки. Прямо со дна. Полную густой жижи настолько, чтобы в нее вместились все ингредиенты от белого до зеленого и красного цвета.
Еще раз глянул на Николаевича, который с самодовольной ухмылочкой ждал, когда я хлебну месиво, им приготовленное.
Вдохнул, выдохнул и отправил всё содержимое ложки в рот. Сжал кулаки и начал несмело жевать, позволяя кремообразной консистенции коснуться всех вкусовых рецепторов языка.
– А теперь как? – спросил мужик.
Нажевывая, посмотрел на него и проглотил.
– Это… интересно, – сказал я честно.
Не восторг, конечно, но достаточно сносно. И, как ни странно, даже учитывая тот факт, что в эту хрень намешан весь огород, на вкус очень даже освежающе и при этом сытно.
– Интересно, – повторил я и зачерпнул ещё ложку. – Огурцы на тёрке, что ли, тёрты?
– Один потёр, чтобы кефир с минералкой были вкуснее.
– Прикольно, – хмыкнул я, зачерпывая очередную ложку.
– Да хватит тебе, – фыркнул мужик. – Интересно ему и прикольно… Просто скажи, что вкусно и, возможно, получишь добавки.
– Нормально, – ответил я снисходительно.
Достаточно ему того, что я ем это месиво и уже даже не морщусь.
– Спасибо, пап, – вскочила Гусыня. – Всё было вкусно.
– Вот! – указал на неё Николаевич. – Учись, студент.
Шум воды, пока Гусыня мыла за собой посуду, спас меня от того, чтобы что-то ему отвечать.
– Ладно, пап. Я пойду. Не скучай, – чмокнув его куда-то в район макушки, девчонка двинулась к выходу из кухни.
– Подожди-подожди! – остановил её мужик. – Не оставляй меня с ним наедине, – нарочито напугано выпучил он глаза. – Ему не нравится моя окрошка – страшный он человек.
– Пап. Ну, научи его готовить что-нибудь другое. Свекольник, например.
– Я не доверю ему секреты своих рецептов.
– Я, пожалуй, лучше на волейбол схожу, – хлебнул еще ложку окрошки и вышел из-за стола.
– Эй-эй! – окликнул меня Николаевич. – Это что за фокусы, Рамилька? Поел – помой за собой посуду.
– Но я не доел.
– Значит, доешь, помой за собой посуду и иди хоть на все четыре стороны.
– Фак! – чертыхнулся я, но дохлебал этот странный суп, пока Гусыня, насмешливо переглядываясь со своим батей, стояла у выхода из кухни и мяла в руках, то ли куртку, то ли мастерку, как из девяностых.
Опустил пустую тарелку в раковину. Включил горячую воду и стал ждать, когда наполнится тарелка. Вылил из нее мутную воду, наполнил еще раз и вылил, отставив посуду в сторону.
– Это ты здорово придумал, Рамилька. Ничего не скажешь, – саркастично подметил Николаевич.
– Я же помыл. Что ещё-то надо?! – терял я терпение.
– Так ты помой, а не просто помочи, – вклинилась Гусыня, на что получила мой не самый добрый взгляд. – Боже! – вздохнула она тяжело