Она мне не нужна. Лила Каттен
назвала бы меня ненормальной, за столь широкую улыбку.
– Правда? – спрашивает чуть слышно.
– Правда, солнышко. Самая настоящая правда, ангел мой, – сажусь рядом и положив Катю на постель к ней, склоняюсь чтобы поцеловать мою сильную сестренку. – Скоро все закончится, Анют. Скоро все будет даже лучше, чем раньше.
– Не нужно, – со слезами на глазах смеется. – Не хочу лучше, пусть хотя бы как раньше. Этого достаточно.
– Ты права.
– Получается он выполнил свое обещание?
– Стас, может быть, и ведет себя порой как задница, но он всегда был человеком слова. Ему можно было верить, и я верила, всегда.
– Спасибо ему сказать хочу.
– Потом скажем все. Обязательно. А пока что я пойду вещи твои собирать. Мама сейчас приедет, дед ей звонил. Да и врачи. У нас на все два часа.
– Два часа, – эхом повторяет.
– Сама не могу поверить.
– Ой, а куда поеду, не знаешь?
– Я услышала его звонок, он говорил про Израиль.
– Нифига себе.
– Ага, погулять там не забудь, когда на ноги тебя поставят.
– Я тебе сувенир привезу.
– Ты главное возвращайся, крепко стоя на своих ногах, остальное неважно.
Хочу уже уйти, но она берет меня за руку.
– Спасибо тебе. Если бы не ты мы все давно бы сдались. Но ради тебя и держались.
– Вот еще.
– Нет, правда. Ты ведь все взяла в свои руки. Еще и беременная была.
– Так ну хватит. Сейчас пойду торт куплю. Чай попьем все вместе.
– Я не против, – улыбается наконец-то.
– Кокосовый? – задаю вопрос, зная, что только этот ей поднимет настроение окончательно.
– Ты же знаешь.
Забираю мою девочку с собой, дедушка уже гремит посудой на кухне, а я укладываю спать дочку, которая, кажется, поддалась настроению и не желает укладываться.
– Ну что такое, Катюш? Не хочешь пропустить отъезд тети, – целую ее в носик. – Ладно, мама тебе разрешает немножко погулять.
Кладу ее в кроватку, потому что она уже свободно вертится по дивану и легко может упасть с него. Оставляю ей резиновые игрушки, так как у нас стадия набухших десен и большого слюноотделения. А сама одевшись спешу за сладостями, сегодня можем и потратиться.
По дороге обратно сталкиваемся с мамой.
– Ой Алиса, у меня сердце из груди выскакивает, – восклицает и бросается на мою шею.
– Да я и сама поверить не могу.
– Ой только бы помогли Анечке. Я так волнуюсь за нее.
– Мам, все будет хорошо.
– Я верю, но так боюсь до ужаса. А ты чего, – смотрит на мой пакет.
– Ну не отпускать же ее, не попив всей семьей чай. Даже твоя внучка решила не ложиться спать.
– Эта хулиганка нам еще покажет, – беру маму под руку, и мы вместе идем к подъезду.
– И не говори.
Прощание выходит очень печальным и болезненным. Пока Аню бригада врачей перекладывала, ей было больно. Я все читала в ее глазах, но она не издала ни звука. Только челюсть была напряжена, а руки сжаты в кулаки.
Мама