Освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении. Проблемы теории и практики. Владимир Сверчков
веществ или их аналогов преступные деяния (подробнее см. § 2 гл. 1; § 3 гл. 2).**
Уровень же уголовно-правового рецидива фальсифицируется основаниями освобождения от уголовной ответственности путем неучитывания умышленного преступления, в связи с которым виновный освобождался от уголовной ответственности, при совершении им нового умышленного преступления. Таким образом, фактически повторное умышленное преступное поведение наличествует, в то время как юридически его нет. По сути, предшествующее освобождение от уголовной ответственности явилось обстоятельством, способствующим недопущению ужесточения наказания за совершение нового преступления.
Наконец, авторы утверждают, что одна из задач института компромисса в борьбе с преступностью – защита граждан от угрозы реального посягательства, когда безопасность их жизни и здоровья целиком зависит от усмотрения виновного, – проявляется на примерах освобождения от уголовной ответственности лица, похитившего человека или захватившего заложника и освободившего его[208]. Думается, что данный компромисс, в первую очередь, стал возможен потому, что имело место поведение виновного, отражающее его деятельное раскаяние, что степень его общественной опасности снизилась. Без такого снижения о защите граждан от угрозы реального посягательства говорить бы не пришлось.
В трактовке упомянутых авторов идея компромисса порой обретает искаженное отражение и в принципах уголовного права (законодательства). Так, они утверждают, что в связи с включением в УК большого количества норм, допускающих компромисс в борьбе с отдельными видами преступлений, законодателю пришлось предварительно отказаться от принципа неотвратимости ответственности[209]. Трудно сказать, когда этот принцип приобрел статус законодательного, поскольку ни прежнее, ни нынешнее российское уголовное законодательство (в отличие от доктрины уголовного права) такой принцип не закрепляло и не содержит по сей день. Более того, отказаться от неформального использования в правоприменении данного принципа уголовного права было бы легкомыслием и поставило бы под удар всю идеологию противостояния преступности.
Здесь же авторы указывают, что законодателю в связи с этим пришлось сделать выбор между двумя конституционными принципами: принципом признания лица виновным только приговором суда (ст. 49 Конституции РФ) и принципом, провозглашающим приоритетную охрану прав и свобод человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ), что в этой дилемме законодатель отдал предпочтение второму принципу[210]. О каком выборе идет речь? Возможен ли он вообще?
Авторы, по-видимому, правы в том, что институт компромисса, с одной стороны, ведет к экономии уголовной репрессии, а с другой – становится правовым стимулом, побуждающим виновных к сотрудничеству с органами
См.: Приоритеты и тенденции. Доклад министра внутренних дел генерала армии Раглида Нургалиева на расширенном заседании коллегии МВД России // Щит и меч. – 23.02.2006. – № 8. – С. 4–5.
См. уголовное дело № 93238 СО 1 ГОМ Ленинского РУВД г. Н. Новгорода, прекращенное 09.04.1995 г.
Некоторые авторы называют такое состояние социальным инфантилизмом подростка (см.: