Сотканный мир. Клайв Баркер
была настойчива, как рука хирурга, и так же стерильна. – Вы хорошо разбираетесь в домах?
Эту фразу он произнес так же, как и предыдущие, без всякой иронии или злости. Кэл не ответил, и человек сказал:
– Я торговец. Моя фамилия Шедуэлл, – он стянул лайковую перчатку с толстопалой руки. – А ваша?
– Кэл Муни. Кэлхоун, если точно.
Ладонь без перчатки протянулась к нему. Он на два шага подошел к человеку – тот оказался на добрых четыре дюйма выше Кэла с его пятью футами одиннадцатью дюймами – и пожал ему руку. Рука была прохладной, и Кэл понял, что сам он вспотел, как мышь под метлой.
Рукопожатие состоялось, дружище Шедуэлл расстегнул пиджак и распахнул его, чтобы достать из внутреннего кармана ручку. От этого небрежного движения на короткий миг показалась подкладка, и из-за какой-то игры света она вдруг засверкала, будто сотканная из зеркальных нитей.
Шедуэлл заметил выражение лица Кэла. Он заговорил, и слова его были легки как пух:
– Ты увидел что-нибудь, что тебе нравится?
Кэл не верил ему. Улыбка ли, лайковые ли перчатки возбудили в нем подозрения? Как бы то ни было, он хотел как можно скорее покинуть общество этого человека.
Но в пиджаке Шедуэлла что-то было. Оно светилось и заставляло сердце Кэла биться быстрее.
– Пожалуйста… – вкрадчиво произнес Шедуэлл. – Взгляни еще разок.
Его руки снова потянулись к пиджаку и распахнули его.
– Скажи мне, – промурлыкал он, – видишь ли там что-нибудь такое, что занимает твои мысли.
На этот раз он распахнул пиджак полностью, выставив напоказ подкладку. И в самом деле, первое впечатление Кэла было верным: она светилась.
– Как я уже сказал, я торговец, – объяснял Шедуэлл. – У меня есть золотое правило: всегда носить с собой образчики своих товаров.
Товары. Это слово вертелось в голове Кэла, не сводившего глаз с подкладки пиджака. Что за слово такое – «товары»! И он видел, как там, на подкладке пиджака, оно обретает вес. Это переливаются драгоценные камни. Искусственные бриллианты, ослепительно сверкающие, как сверкают только фальшивки. Кэл сощурился от блеска, стараясь осмыслить то, что видел, а голос Шедуэлла продолжал уговаривать:
– Скажи мне, что ты хочешь, и оно станет твоим. Что может быть справедливее? Такой прекрасный молодой человек должен иметь возможность выбирать и брать. Этот мир лежит перед тобой, как устрица. Я это вижу. Открой его. Забери то, что тебе нравится. Бесплатно, даром, без всякого обмена. Скажи мне, что ты там видишь, и в следующий миг оно окажется у тебя в руках.
«Отвернись, – говорил кто-то внутри Кэла, – ничего не дается даром. За все надо платить».
Но его взгляд был настолько околдован тайнами, спрятанными в складках пиджака, что он не смог бы отвести от него глаз, даже если бы от этого зависела его жизнь.
– Скажи мне, – повторял Шедуэлл, – что ты видишь…
Ах, в этом-то и заключалась трудность.
– …и оно твое.
Он видел позабытые сокровища.