Маленькая хозяйка большого дома. Храм гордыни (сборник). Джек Лондон
в тон, будто не он еще так недавно закончил прием трех богатейших тузов богатейшего города. Сознание, что он обладает двадцатью миллионами, непрерывно растущими, не сквозило в его голосе и нисколько не ослабило внешней грубости его приветствия.
– Тебя не видно со смерти твоего старика, – заметил Тим.
– Зато теперь видишь, – грубо бросил Дик. – Вот что, Тим, я к тебе по делу.
– Погоди, вот снесу пиво моему старику, – опытным глазом осматривая состояние пены на жестянке с пивом, ответил Тим, – а то он разорется на всю улицу, если ему подать без пены.
– Да ты встряхни, вот тебе и пена, – посоветовал Дик. – Мне на минутку только. Я сегодня ночью удираю, хочешь со мной?
Маленькие голубые ирландские глаза Тима загорелись.
– Куда? – спросил он.
– Не знаю. Хочешь со мной? Если да, мы это обсудим по дороге. Что скажешь?
– С меня старик всю шкуру сдерет, – заколебался Тим.
– Это тебе не впервой, а она на тебе, я вижу, все еще цела, – ответил Дик сухо. – Соглашайся, и мы встретимся сегодня вечером в девять часов у парома. Ну что, согласен?
– А что, если я не приду? – спросил Тим.
– Я все равно уйду один.
Дик повернулся, как бы собираясь уходить, но остановился и небрежно, через плечо сказал:
– Ты лучше обдумай.
Тим встряхнул пиво и ответил так же небрежно:
– Ладно, приду.
Расставшись с Тимом Хэгэном, Дик посвятил остальные часы розыску некоего Марковича, своего школьного товарища, славянина, отец которого содержал ресторан с лучшими в городе обедами по двадцати центов. Младший Маркович был должен Дику два доллара. Дик получил от него сорок центов, а остальное простил.
Затем, не без робости и смущения, Дик прошелся по улице Монтгомери и долго колебался, выбирая ломбард среди украшавших ее заведений такого рода. Наконец он с отчаянной решимостью нырнул в первый попавшийся и обменял за восемь долларов и квитанцию свои золотые часы, стоившие, как ему было известно, не меньше пятидесяти.
Обед во дворце на Нобском холме подавался в половине седьмого. Дик пришел в три четверти седьмого. Его встретила миссис Соммерстон. Это была полная, уже немолодая, видавшая лучшие времена дама из семьи знаменитых Портер-Рингтонов, финансовый крах которых поразил все Тихоокеанское побережье. Несмотря на свою полноту, она страдала от так называемого ею «расстройства нервов».
– Так нельзя, Ричард, никак нельзя, – пожурила она его, – обед готов уже четверть часа тому назад, а вы еще даже не умылись.
– Простите, миссис Соммерстон, – извинился Дик. – Я уже никогда больше не заставлю вас ждать. Да и вообще я никогда не буду вас беспокоить.
Обедали они вдвоем, очень церемонно, в большой столовой. Дик старался занимать даму, потому что, несмотря на то, что она у него на службе, она все же была его гостьей.
– Вам здесь будет очень удобно, – утешал он ее, – как только вы устроитесь. Дом