Башня. Олег Раин
предположил я без особой уверенности. – Если бы все кругом верили в свои страхи, мир давно бы впал в кому. И торчал бы в ней до второго пришествия.
– Конечно, ты прав. Я такая дурында…
Чуть отодвинувшись от меня, она раскинула руки и неожиданно закружилась на месте – легко, как балерина.
– Это что? Танец такой? – Я совсем ошалел.
– Мое любимое упражнение. – Алиса ни на мгновение не замедлила своего кружения. – Только надо обязательно по часовой стрелке, и тогда получается, что ты заводишь пружину.
– Какую пружину?
– Пружину времени.
– Как у тех китайцев?
– Умничка!
Продолжая вращаться, Алиса рассмеялась, а я ошарашенно кивнул.
В самом деле, чего проще: хочешь быть молодым, шагай себе задом наперед или кружись по часовой стрелке. До полного младенчества и окончательного поглупения. Последнее со мной, верно, и приключилось. Во всяком случае, я отчетливо понимал: сегодня я связался с девчонкой сказочной, удивительной и стопроцентно сумасшедшей.
Глава четвертая
Урок с Эсэмом
(За 30 дней до катастрофы…)
Своего кабинета у Эсэма не водилось. Как-то вот обделили нашего любимого препода. Поэтому уроки изо у нас обычно проходили где попало. Помню, несколько раз нам приходилось заниматься и в физзале. При этом Эсэм не роптал и, как нам казалось, даже находил определенное удовольствие в затянувшемся путешествии по школе. Сегодня в одном кабинете, завтра в другом – прямо как в турпоходе.
Звали его Сергей Александрович Малышев, но мы именовали его по первым двум буквам имени и фамилии – «Эс» и «Эм». Между прочим, и сам предмет «изобразительное искусство» у нас оставили вопреки учебному расписанию. Так уж вышло, что обществознание вести было некому, и пустоту заполняли случайные волонтеры со стороны – то учитель истории, то завуч, а то и вовсе учителя английского с немецким. В конце концов брешь закрыл наш героический Эсэм – однако при условии, что ему сохранят уроки рисования. Так и уцелело у нас изо. Что же касается изменившегося обществознания, то оно стало одним из увлекательнейших школьных предметов. Многие в классе всерьез полагали, что Эсэм с легкостью мог бы подменить половину учителей. Должно быть, о том же самом подозревали и сами педагоги, потому и не давали Эсэму собственное помещение, потому и выживали правдами и неправдами из школы. Любили, уважали – и все равно выталкивали из общего гнезда как опасного конкурента, как фон, на котором все они блекли и жухли. Будь у Эсэма характер почерствее, давно бы выкинули на все четыре стороны, но наш учитель изо был добр, мудр и сказочно обаятелен, что и удерживало его на поверхности школьных вод вопреки всем известным законам физики. Бабочку – ее ведь тоже не у всякого поднимется рука прихлопнуть. Вот и для наших учителей Эсэм был подобием диковинной бабочки.
Сегодня мы занимались в классе малышей, учительница которых благополучно заболела. Заходившие в помещение тут же принимались хихикать и неуклюже примерялись к крохотным партам.
– Как