Тысяча слов. Женя Онегина
там, где стояла. Хотелось лечь на спину и вытянуться, уставившись в небо. Вместо этого я положила в рот сухарь и задумалась.
– Почему притихла? – через некоторое время спросил Глеб.
Посмотрела на него удивленно.
– Притихла, притихла, – засмеялся егерь, – и явно что-то замышляешь.
Тряхнула головой.
– Проклятье! – прорычал Глеб, а я вздрогнула. – Кира! Ну скажи хоть слово! А то мне кажется, что я схожу с ума! И тебя вообще не существует!
Заставила себя улыбнуться, надеясь свести все к шутке. Но мужчина рывком поднял меня на ноги, обхватил за щеки руками. Стиснул скулы. Я не могла отвести взгляда от светлых, почти прозрачных глаз, на дне которых плескалась тьма. Я видела ее, ощущала вдруг усилившийся на кончиках пальцев гул. Я дрожала в его руках, но не от страха, нет. От предчувствия чего-то неизбежного. Его губы были сухими, а поцелуи жёсткими, словно он наказывал себя и меня за ненужную слабость. За трепет. За тугую безграничную боль где-то глубоко в груди.
– Девочка моя, – прошептал Глеб, отстраняясь, – сладкая, глупая девочка.
Я молчала и впервые благодарила судьбу за то, что не могу говорить.
Стоянки мы достигли за час до заката. Я с трудом переставляла ноги, мечтая только рухнуть на лежанку и не вставать пару дней. Но мой провожатый не позволил. Скомандовал немного сердито:
– Шагах в пятидесяти за срубом будет родник. Бери флягу и котелок и дуй туда. Скоро стемнеет.
Я послушно отправилась за водой. Напилась вдоволь и умылась. Заповедник снова притаился, наблюдая за мной, решая, достойна ли я. Откуда пришло это ощущение, я не знала. Стену я уже не чувствовала, как и надвигающуюся с закатом тьму. Но сейчас я была уверена, точно знала, что мое место здесь.
Когда я вернулась, Глеб уже разжег огонь в очаге. Быстро подвесив котелок, он вручил мне припасы и сообщил:
– Ужин на тебе, детка. Я надеюсь искупаться до темноты.
Я приподняла брови. Искупаться?
– Ты не нашла реку? Занятно… – егерь довольно улыбнулся. – Значит, завтра встаем пораньше и искупаем тебя.
Подсознание услужливо подкинуло мне несколько картинок подобного купания, и я постаралась скрыть пылающие щеки. Глеб же громко засмеялся и направился к выходу, наконец оставив меня одну.
Без ложной скромности скажу, что суп в тот вечер мне удался. Глеб, после купания одетый лишь в одни штаны, низко сидящие на мускулистых бедрах, снова поцокал языком, на сей раз выражая одобрение. Мужчина бросил на меня насмешливый взгляд и подмигнул. На темных волосах блестели капли воды. Вдруг захотелось протянуть руку и коснуться отросшей на подбородке щетины.
– Я так и знал! – воскликнул он. – У тебя куча талантов, детка.
Я думала, что усну мгновенно. Но сон не шёл. Едва тьма упала на Заповедник, Глеб запечатал дверь. Поворошил угли в очаге и устроился на лежанке.
– Отбой, Кира. Доброй ночи! – проговорил он, стоило мне пошевелиться в своем углу. – И да, можешь не отвечать. Я не обижусь.
Тихо хмыкнула в темноту. Огонь давно