Дойти до горизонта. Андрей Александрович Ильин
паруса.
– Теперь можно продолжать. Берите меня тепленького. Я – ваш! – мрачно сказал он.
Монахова не заставила себя просить дважды. Споро замерила у него пульс, давление и уложила на спальник.
– Вот этот тест мне нравится больше всего, – заметил Салифанов, устраиваясь поудобнее. – Хоть полежать можно.
Монахова вытащила из чемоданчика два небольших матерчатых мешочка, набитых песком.
– Готов? – спросила она.
– Всегда готов! – бодрым пионерским приветствием ответил Сергей. – Валяй, издевайся! – И он зажмурил глаза, смиренно сложив руки на груди.
Наташа аккуратно уложила мешочки ему на закрытые веки. Нащупала пульс.
– Если усну – не будите, – притворно слабым голосом попросил Сергей.
– Не разговаривай! – оборвала его Наташа. Сергей чуть шевельнулся, и один из мешочков упал. Монахова снова водрузила его на место.
– Ильичев, придержи сбоку, – попросила она.
– Может, сверху надавить? – злорадно предложил я. Салифанов забеспокоился:
– Отгоните этого олуха, а то мне до конца жизни придется плакать мокрым песком!
– Замри, наконец! – взревела Монахова. Ее терпению пришел конец.
От неожиданности я чуть не проглотил градусник, закашлялся. Столь мощный рык на некоторое время возымел действие, все затихли. Работали молча, с опаской поглядывая на разбушевавшуюся Наташу. Как бы не зашибла ненароком.
Сергей безропотно подставлял руку для замера пульса и давления, вставал, когда надо было вставать, лежал не шелохнувшись, когда требовалась неподвижность. Пай‑мальчик! Любо‑дорого смотреть!
Уже через полтора часа с наукой покончили. Завершали обследования, как всегда, корректурными пробами. Единственный тест, который можно было проводить оптом, всем вместе. Монахова раздала бланки, на которых ровными строчками были напечатаны буквы. Бессмысленный, беспрерывный текст. Ни промежутков, ни знаков препинания. Одно сплошное ПРГЮДЩГЕ… Приготовили карандаши, уселись поудобнее. Монахова заметила точку отсчета на циферблате часов.
– Сегодня вычеркиваем – Т, подчеркиваем – О, – выпалила она. – Время пошло!
Лихорадочно пробегая по строкам, я разыскивал указанные буквы. Т – зачеркивал жирной диагональной чертой, О – подчеркивал снизу. Моей задачей было успеть сделать как можно больше при наименьшем количестве ошибок. Буквы менялись каждый раз, и привыкнуть к ним было невозможно.
– Минута! – оповестила Наташа.
Все поставили заметные вертикальные линии Рука, торопясь, летит по странице, опережая глаза. Четыре ошибки я уже сделал точно. Исправлять нельзя, да и некогда. Надо спешить.
– Вторая минута!
Вертикальна черта – и снова сломя голову бегу по тексту.
– Время! – командует Монахова.
По инерции я еще зачеркиваю пару букв, ставлю завершающую вертикальную черту. Внизу бланка вписываю свою фамилию, число, время заполнения. Все! Обследования