Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1. Митрохин Николай
борьбы» взамен концепции «мирного сосуществования», когда речь шла о взаимоотношениях с Западом274.
Тот же Николай Месяцев, который на пике карьеры во второй половине 1960‐х был председателем Гостелерадио СССР и, по его словам, не просто был вхож к Косыгину, но и «стал приглашаться на более обстоятельные вечерние беседы в кремлевский кабинет», заявил спустя годы:
Думаю, что трагедия Косыгина как политика состояла в том, что он многое видел, понимал, но не предпринимал решительных мер к тому, чтобы восстать против негативных, уродливых, чуждых социализму явлений, в том числе в верхних эшелонах власти275.
Контакты и взаимные симпатии Косыгина и членов «шелепинской группировки» были одной из причин прохладного отношения Генерального секретаря к председателю Совета министров276. Отношения Брежнева с Косыгиным в течение 1965–1980 годов были напряженными, но рабочими. Вместе с тем, как справедливо отмечает Сюзанна Шаттенберг, они были соратниками по реформам и в публичных выступлениях. В частности, на финальных годовых пленумах ЦК КПСС они распределяли между собой роли. Брежнев строго спрашивал с правительства и отдельных министров в сфере реальной экономики (но никого не наказывал), а Косыгин и его министры рапортовали не только о достижениях, но и о недостатках277.
Однако часть идей по «либерализации» (так было записано в записных книжках Брежнева) дошла и до Генерального секретаря. В середине 1968 года он, планируя общие экономические реформы, вписал туда после слова «либерализация» не только идею снизить цены на масло и повысить цены на коньяк и вина, но и несколько замечаний «бытовые услуги населению химчистка – стирка – ремонты, пошивка (инвалиды)», «о ценах на лес – стройматериалы для населения», «О привлечении пенсионеров к работе – особенно в сфере обслуживания»278. Все это можно трактовать как весьма слабые, но попытки задействовать дополнительные ресурсы экономики на рыночной основе, привлекая те группы, которые оставались в тени магистральных интересов советской элиты. Инвалиды и пенсионеры рассматривались как трудовой ресурс в сильно коррумпированной и мало подконтрольной государству и налоговой системе сфере бытового обслуживания. Продажа стройматериалов для населения, чтобы развивать активно расширяющийся дачный сектор и обновлять жилой фонд, находящийся в фактической частной собственности (городской «частный сектор» и сельские дома), была другой либеральной и экономически эффективной мерой, выводящей важные ресурсы (стройматериалы) из-под контроля государственных организаций, ибо государственные строительные организации были готовы поглотить любые дополнительные объемы.
В Отделе плановых и финансовых органов аппарата ЦК КПСС, который был сформирован при прямом участии Шелепина, тоже были участники его группы, такие, например, как заведующий сектором труда Леонид Костин279. Позднее, в конце 1970‐х, он как первый заместитель
По свидетельству советника советской политической верхушки этого периода Георгия Арбатова. См.: Интервью Г. Арбатова. Л. 6 // Oral history project on «The End of the Cold War» (Gordon Hahn and Victor Kuvaldin) Hoover Institute (Stanford University, USA). Архив Hoover Institute. Ф. 809. Первая коробка.
Интервью Н. Митрохина с А. Милюковым. 10.04.2009. В целом нарратив о «ревности» Брежнева к популярному и в кругах чиновничества, и в народе Косыгину часто встречается в мемуарах. См., например:
Леонид Брежнев. Рабочие и дневниковые записи 1964–1982 гг. С. 326–327.
Костин входил в число руководителей послевоенной комсомольской организации МВТУ им. Баумана, потом Сталинского района Москвы, которые затем целой группой вошли в «группу Шелепина» и получили заметные посты в партийных и государственных органах. Подробнее: