Эмиграция, тень у огня. Дина Рубина
взметнул мохнатую бровь (так в окне утром взлетает штора), внимательно оглядел меня с головы до ног и раздельно проговорил:
– Если ты думаешь, что за твой паршивый шекель я должен задницу тебе целовать, то ты ошиблась.
(Все правильно, сказала мне Рита через пару дней. Ты пыталась вовлечь его в неслужебные контакты, он тебя отбрил. Пойми, у них совершенно другая ментальность. Его дело протягивать руку, твое – класть в нее шекель. При чем тут дети? Что за сантименты русской литературы? Но если это сильно тебя мучает, могу успокоить: его дети привозят папу по утрам на «Ситроене» на место работы, а вечером увозят с выручкой.)
Утром следующего дня, попивая кофе из чашки «Ближневосточный курьер», я просматривала газету и рассеянно слушала радио. До Пурима оставались считаные дни, войну торопливо сворачивала чья-то невидимая могучая воля. Это было заметно даже тем, кто вообще ничего не понимал в происходящих событиях: иракцы десятками тысяч сдавались в плен с неприличной поспешностью. Создавалось впечатление, что Амалек сам торопится завершить драму к Пуриму.
«Вчера, – продолжал диктор, – выступая на заседании Всемирного еврейского конгресса, Ицхак Шамир заметил…»
«Бедные… – подумала я, любовно посматривая на ворованный чайник, – как же они заседают там, без чая…»
Во дворе заиграла шарманочная мелодия «Сказок венского леса». Это приехала машина с мороженым. Я развернула газету на странице объявлений. Всегда с жадной надеждой просматривала эти страницы, лелея безумную мечту, что где-то кому-то, возможно, нужен на небольшую ставку русскоязычный литератор.
«Ищу душевную серьезную с целью передачи дома в наследство. Семьдесят, в хорошем состоянии». Я вздохнула и отложила газету.
Позвонила Рита.
– Катька считает, – сказала она, – что мы должны подать на фирму в суд. И это справедливо.
– Ой, – я отхлебнула из чашки кофе. – Какой еще суд, я не умею. Меня даже нищие обижают.
– От тебя ничего и не требуется. Только присутствовать и кивать. Вместо подписи можешь поставить крестик. Короче, в двенадцать мы ждем тебя на углу Абарбанель, возле цветочного лотка.
– Ты веришь, что нам заплатят?
– Конечно! – уверенно сказала Рита. – Ровно за три дня до суда. Здешние мошенники не любят судиться… – Она вздохнула и вдруг проговорила совсем другим голосом:
– Знаешь, иногда Всевышний напоминает мне одного из тех сумасшедших коллекционеров, которые уже не могут остановиться в своей страсти, даже когда какой-нибудь экспонат коллекции и не очень нужен или совсем не нужен… – Она помолчала. – Вот скажи, скажи, – зачем Ему нужна была фирма «Тим’ак»?
– Ну… – Я задумчиво повертела на колене пустую чашку «Ближневосточный курьер» и в сотый раз машинально прочла: «Тысячи их, абсурдных маленьких миров…»
Пока Рита с Катькой заполняли бланк заявления и препирались о чем-то с чиновницей, я шаталась по пустому коридору здания суда, потягивая через соломинку воду из пластиковой бутылки. Начиналась