Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник). Андрей Константинов
кивнул Андрей и полез за сигаретами.
– А с тобой что? – Референт кивнул на повязку Обнорского.
– Осколком задело под Гарисом… Легко… Мне бы в госпиталь смотаться…
Пахоменко матерно выругался и кивнул:
– Иди к «тойоте», я сейчас к генералу подойду – скажу, что машина нужна…
Андрей хотел было спросить референта, почему Сорокина нет рядом с телом Кордавы, почему он не утешает вдову, но пока Пахоменко отсутствовал, Обнорский раздумал задавать вопросы. Зачем? Что изменится? Может, у генерала действительно важные дела…
В госпиталь министерства обороны Андрея повез лично референт – сам сел за руль, лихо развернул машину и выехал из Тарика. Полдороги проехали молча, хотя Обнорский чувствовал, что референту не терпится что-то сказать.
– Болит? – наконец нарушил тишину Пахоменко.
– Так… не очень. Пощипывает чуть-чуть, и голова под бинтами чешется.
– Слушай, Андрей, – осторожно начал Пахоменко. – Если у тебя там ничего серьезного – врач сейчас посмотрит, – ты бы не очень обиделся, если бы… Короче, не стоит сейчас говорить про то, что тебя ранили, иначе у нас вообще массовый психоз начнется… после Кордавы… Сам понимаешь, не та обстановка. Как ты?
– Легко, – с деланым равнодушием кивнул Обнорский, хотя на самом деле ему хотелось зло рассмеяться, – он не сомневался, что в Адене-то все равно узнают про ранение, притом очень быстро… А вот Москва – Москва совсем другое дело. Поскольку там «есть мнение», что в НДРЙ все спокойно и хорошо и никаких боевых действий там не происходит, каждый новый труп или раненый свидетельствует прежде всего о личном недосмотре командования, «пустившего все на самотек». Дальше – по схеме: если есть «упущения в работе», то должны быть и виновные… От этой дикой логики Андрею самому захотелось завыть, как выла вдова Кордавы, но он сидел молча, глядел на дорогу и курил.
– Вот и хорошо, – обрадовался Пахоменко и тут же смутился от своей радости. – Понятливый ты хлопец, Андрюха, генерал это не забудет… Люди на то и люди, чтобы навстречу друг другу идти… В жизни всякое бывает – кое на что можно и глаза закрыть… Как, например, на ваши проводы Гридича и Цыганова и на покалеченного паренька с электростанции.
Обнорский не выдержал и усмехнулся: ему казалось, что та история уже давно быльем поросла – ан нет, кому надо – все помнят, все учитывают…
…Русский врач-хирург внимательно осмотрел громовскую штопку, подумал и пожал плечами:
– Знаешь что, паренек? Не буду я тебе ничего перешивать – у тебя уже все стягиваться начало, нагноения нет – заживет и так, зачем рану лишний раз бередить… Тем более что ничего серьезного я не вижу – просто кожу тебе рассекло… Недельки через две все зарастет – я нитки выну.
Врач сделал перевязку и велел ходить в душ с полиэтиленовым мешком на голове. Обнорский вздохнул –