Елисейские Поля. Ирина Одоевцева
отказала бы тебе, Кром.
Он отодвинулся, даже немного оттолкнул ее.
– Этого не надо, нельзя этого. – Голос его звучал испуганно.
– Но почему? Почему? Раз я сама хочу. Мне так хочется, чтобы ты был счастлив.
Он снова обнял ее.
– Я и так счастлив. – Он поцеловал ее холодную щеку. – Вот когда вернемся из России, когда мы будем совсем взрослыми, тогда мы поженимся.
– Ах, Кром!.. Мы никогда не будем взрослыми.
– Кто знает? Может быть, мы доживем до ста лет.
– Нет. Нет. И зачем ждать, всегда ждать? Почему ты не хочешь сейчас? Почему?
– Потому что этого нельзя.
Он наклонился над ней в темноте и целовал ее шею, ее губы, ее глаза.
– Ты плачешь. Отчего ты плачешь, Изольда?
Она тихо вздохнула сквозь слезы:
– Оттого, что нам так мало осталось жить.
Он заснул первый. Его голова тяжело лежала на ее плече. Она боялась шевельнуться, чтобы не разбудить его. Слезы все еще текли по ее щекам. Никогда еще она не чувствовала такой жалости, такой нежности, такой слабости. Сквозь неплотно задернутые шторы слабо серело окно.
Она пристально всматривалась в его спящее лицо. Она ни о чем не думала, ничего не помнила. Он спит. Он так спокойно дышит и такой теплый. Совсем как маленький. Она поправила плед под его подбородком.
«Совсем как маленький. Будто он мой сын. Спи, спи, маленький», – и она, улыбаясь, закрыла глаза.
Когда Лиза проснулась, Кромуэля уже не было рядом и деньги и бриллианты уже не лежали на столе.
Лиза сошла вниз. Кромуэль, Андрей и Николай завтракали в столовой. На сковородке дымилась яичница с ветчиной. Николай разливал кофе. Он казался очень веселым. Лиза поздоровалась с ними и села на свое место.
Николай ухаживал за Кромуэлем.
– Что же ты не ешь? Хочешь, я зажарю тебе бифштекс?
– Спасибо. Я сыт.
Но Николай настаивал:
– Надо есть. Ведь ты привык плотно завтракать. И на дорогу всегда…
«На дорогу». Лиза увидела перед собой паровоз, русские желтые, синие и зеленые вагоны. Этот поезд повезет ее в Москву.
– Лиза, а ты чего не ешь? Тебя угощать надо?
Лиза удивленно повернулась к брату. Какой он заботливый. Давно уже она не видела его таким.
«Это оттого, что мы наконец едем. Оттого и Андрей мрачный, – подумала она, глотая горячий кофе. – А что Коля дверь запер, он был прав. Я чуть все не испортила».
Она подняла голову:
– Если сегодня ехать, когда же чулки и шандаи[8] покупать?
Николай рассмеялся:
– Ах, ты опять о шандаях. Кто о чем, а ты все о шандаях. Ну поезжай. Купи себе.
Он достал из кармана две стофранковые бумажки.
– Смотри, чтобы теплые были.
– А вам?
– Нам не надо. Нам приготовлено, на границе все выдадут. Только в шесть часов будь дома.
Лиза взяла деньги.
– Хорошо.
Николай встал из-за стола:
– Слушай, Кром, ты бы написал матери.
Кромуэль пожал плечами:
– Зачем?
– Чтобы она не беспокоилась. Напиши, что ты вернешься