Гарпия. Меган Хантер
поворачивает переключатель. Духовка включается. Дальняя подсветка, словно сцена в театре, волна горячего воздуха. Она берет телефон. Она ничего не знает. Она вряд ли о чем-то догадывается. Кожа у нее чистая, без морщин. Ей едва за тридцать. Не красавица. Ничего особенного. Но пока что у нее есть это… это незнание, от этого мгновения и до бесконечности оно принадлежит ей.
Глава 3
После гудка сначала ничего не было слышно, а потом прозвучал глубокий вдох, даже скорее преддверие вздоха. А потом послышались слова. Это скорее даже были не слова, а какие-то непонятные частицы, что-то, направленное на изменение строения моей вселенной – пластикового пакета с курицей у меня в руке, плиты и раковины, радио приемника.
Говорит Дэвид Холмс. Я муж Ванессы Холмс. Я подумал, что вам стоит узнать…
Судорожный звук – словно человек сглотнул слюну, по телефону не разберешь, что там происходит с жидкостями в чужом теле.
Ваш муж… Джейк, Джейк Стивенсон… спит с моей женой. Он… я узнал об этом сегодня. Подумал, что стоит и вам узнать.
Мужчина повторил эти слова дважды: он думал, что мне стоит узнать. Он произнес это так – даже при том, что его голос дрожал и срывался, как у подростка, то взлетая к фальцету, то опускаясь до баска, – словно считал, что это очень важно. Казалось, он все продумал, будто знал, что такие знания очень важны для супружества, что это правильно. Он очень старательно произносил все имена и фамилии, словно хотел, чтобы все прозвучало официально. Голос его звучал серьезно, по-профессорски. Может быть, он и был профессором, а у меня всегда была слабость: я любила слушать ученых людей и верила тому, что они говорят. Было время, когда я сама немного училась искусству такой речи.
Поэтому, услышав эти слова, я кивнула и положила курицу на стол.
Глава 4
Я представила себе, как отреагировала бы на такую новость женщина в кино. Она бы задрожала. Я вытянула руку, чтобы посмотреть, дрожит она или нет. Но легкий тремор был свойствен моим пальцам всегда. Они едва заметно двигались – каждый сам по себе. Казалось, что передо мной при свете кухонных ламп шевелятся разные существа.
В соседней комнате работал телевизор как ни в чем не бывало. Как-то в детстве я ужасно расстроилась, когда узнала, что телевизор не может меня защитить: я привыкла считать его разумным существом, способным ощущать опасность. А потом я как-то раз увидела передачу с реконструкцией убийства, и там женщина лежала на диване, а над ее головой бормотал телевизор…
– Пожалуйста, мамочка, можно мне попить!
Мы научили детей говорить «пожалуйста», а входить на кухню и наливать себе воду из пластикового кувшина, стоящего на небольшой высоте, не научили. Да, мы этого не сделали, а винили во всем детей, и каждый раз, когда они звали нас, своих слуг, и просили попить, мы делали большие глаза. Когда я была с детьми одна, исполнять роль прислуги мне было легче. Я автоматически выполняла все нужные движения – от шкафчика