Жажда школьного учителя. Владислав Вайтар
в неприятную жгущую всё на своем пути горечь. Но вынимать пока не захотел. Поиграв немного челюстью и зубами, сигарета осталась висеть на мягком кончике приятного зеленого фильтра.
Было бы неплохо поскорее начать урок.
Все дети на меня смотрели, поражаясь. Вот только чему. Моей экспериментально-аналитической наглости? Моей безумности? А может они меня боялись? Хочу сказать, я сам к этому стремился? Почему бы и такой вывод не сделать.
Пора было продолжать, ведь первая фраза уже озвучена.
Знаете, что я сделал после?
Резко вскочил со стула, прошел к ряду около стены, он обычно считается третьим от окна, и подошел ко второй и первой парте одновременно, захотел встать между ними. Зачем? На этих двух обычно сидел я сам все в тех же старших классах. Со своим другом-одноклассником, он единственный человек в том моем классе, которому я мог по-человечески вылить все свои агрессивно-настроенные мысли, касающиеся моей школы. Мысли о спасении и улучшении которой возникали только у двоих людей, ступивших на ее территорию; один из них был паренек лет пятнадцати-шестнадцати, второй – постарше, постатуснее, учителем был у первого; эх, спонтанное погружение прошлого в настоящее, благо: с позитивом.
А в моем новом классе на первой парте я обнаружил двух друзей, худые, высокие парни, подумал было уже спросить их имена, но взгляд перебежал на вторую парту того же ряда, будто бы продолжая нить своего постностальгического момента в начале урока; там слаженная схема «мальчик-девочка», ничего особенного.
Интересным показалось то, что на партах сидят по два человека, они и рассчитаны на двоих. Я ожидал, в принципе, этого! Но. Уверен, что дети хотят сидеть по одному. Мои первые друзья из России говорили, что мечтают об этом. Теперь захотелось поспособствовать в будущем продвижению этой идеи.
Потом, оставаясь на месте, рукой развеяв дым у лица, я продолжил вести урок, причем, учитывая, что паузы не было. Все мои действия – и есть урок, его первая стадия.
– Я уже сказал, как меня зовут, – голос на деле оказался очень трудно принимаемым на слух, вовсе не той мною запланированной интонации, из-за сигареты в зубах, мечтающей перетащить урок на свою сторону зла. Я ее, теперь долго не раздумывая, вытащил, тем более она догорала. Но оставил меж двух пальцев в правой руке. – Да, английский язык на мне. Знаете, ребят, вы наблюдаете меня в этом классе совсем недолго, но скорее всего каждый успел сложить из этих первых минут знакомства свое мнение. И поверьте, оно мне интересно и играет коо-лоо-саа-льную роль! Именно поэтому! – я значительно повысил голос, попутно успев затушить окурок о парту, где два парня. Не углядел их истинную реакцию, но они попросту обомлели; безусловно, от необычности. Эти парни меня не боялись и, кажется, перестали смущаться, – я же знал, моя же парта! – Я. Сам. Лично. Спрошу вот этого парня на первой парте у стены, – крутящимся пальцем указал; да, на парня на первой парте у стены, где лежал затушенный окурок, рядом с которой я и стоял, –