Сердце джаза. Сара Лёвестам
лирику Повела Рамеля на первом и втором компакт-дисках, уж могла бы что-то выдавить.
– Кого ты ищешь? – спрашивает медсестра. Ее голос кажется резким, а лицо в обрамлении прямых блестящих волос – холодным.
– Альвара, – выдыхает Стеффи.
Альвар широко улыбается, когда Стеффи заглядывает в его комнату.
– Да, конечно, – отвечает он медсестре на вопрос о том, действительно ли Стеффи пришла увидеться с ним. – Я как раз думал о том, когда мисс Стеффи Эррера заглянет ко мне…
– Так на чем мы остановились? – спрашивает он, когда дверь закрывается.
Стеффи отвечает одним махом:
– «О, мой дорогой, в этом мире только ты, ты один существуешь для меня. Каждая твоя черта – это чудо в миниатюре, созданное богами. Я боготворю твою изящную гладкую шею, милые ямочки на коленях, золотистый пушок в твоих очаровательных подмышках. О, я только и мечтаю о том, когда смогу обнять, поцеловать, приласкать тебя, о-о-о…»
Получилось не совсем так, как когда она разучивала песню дома. Теперь ее речитатив больше напоминает скороговорку.
Альвар смотрит на нее, будто бы переваривая все сказанное.
– Моя изящная гладкая шея, очевидно, была длиннее в те золотые времена.
Стеффи краснеет.
– Ну, м-м-м … – говорит она и вздыхает на манер Джулии.
Правда, вздохи Джулии всегда звучат так, будто исходят из глубины ее раздраженной души, а у Стеффи они демонстрируют смущение.
– Это из песни «Послание от Фрея», – поясняет она.
Альвар смеется.
– Милые ямочки…
Он садится на кровать, все еще смеясь, а его взгляд бродит по стене.
– Когда дело касается описания чуда любви, у Повела особо нечего позаимствовать.
Пока взгляд Альвара продолжает блуждать по стене, Стеффи какое-то время думает о радости любви. На самом деле она об этом почти ничего и не знает, за исключением того, что описывает Повел.
– Но об этом можно судить по – разному, – продолжает Альвар. – Одна печальная версия гласит, что Повел так и не испытал радости любви, а потому не смог описать ее как следует. Другая – что он, наоборот, был слишком хорошо знаком с этим чувством и из-за этого тоже не смог нормально все описать.
Альвар смотрит на Стеффи так, будто она понимает, что он имеет в виду. Взрослые обычно так не смотрят. Обычно приходится слушать их и делать заинтересованный вид, надеясь, что они скажут что-то стоящее. Но, как всегда, ничего стоящего они не говорят.
– Повелу удалось сохранить секрет своей любви при себе. А мы можем лишь сидеть и гадать, что он чувствовал. Вероятно, он этого и добивался, – заканчивает свою мысль Альвар.
Стеффи садится в кресло. Где-то в глубине души проносится мысль, что она сейчас должна быть на уроке биологии. В комнате Альвара пахнет мылом и старым граммофоном. Этот запах притягивает.
– Я ничего не знаю о радости любви, – говорит она.
Альвар втягивает носом воздух, прежде чем ответить.
– У тебя, вероятно, есть