Один счастливый день. Альманах
ватмана, с чертежами и набросками, эскизы, акварельные зарисовки. И густой осевший запах табака. По-другому уже и не могу представить нашу гостиную!
Но в тот особенный день мы как будто бы очутились с папой в золотых лучах Эльдорадо – с высоким голубым небом, с прозрачной водой в озере, где плескалась серебряная плотва. Именно там, в размытых красках свежей зелени и полевых цветов – оказался запрятанный день счастья! Украденный у архитектуры и подаренный мне. И оттого – столь бесценный.
Наверное, таким мы и хотим видеть настоящее счастье: безоценочное, независящее от достижений, новых побед, дорогих приобретений и роскошных подарков! На первый взгляд – очень простое. Но только с возрастом понимаешь, что именно вот это – нетребовательное, спокойное, благодарное – счастье и является настоящим!
Тот незабываемо-счастливый день случился в Отрадном, так называется пригород недалеко от Ленинграда. Обычно я проводила там летом где-то с месяц – гостила у бабушки Люси и дедушки Вали. Они в тех местах снимали небольшой дом, куда я приезжала с радостными предвкушениями безграничной свободы.
Удивительно, как медленно и лениво могло течь тогда время: несколько дней проходили тягуче и сонно, словно в замедленной съемке! И так хотелось его ускорить: вечером заснуть пораньше, чтобы поскорее наступило завтра. Если бы тогда знать, как оно вскоре побежит – безжалостно к нам, как ни пытайся его замедлить!
Все стало быстрее. Время словно ускорилось в несколько раз: даже если и пытаешься его остановить – прогулкой или неспешным разговором, возникшем желании проехаться на электричке, бокалом (или даже не одним!) вина – оно тут же начинает вырываться и снова выбрасывать тебя в привычный ритм. Часы перелетов и переездов сузили границы между городами, и уже как-то естественно принимаешь такую «непринадлежность» к пространству.
От природы непоседливая и шаловливая, в Отрадном я и вовсе терялась в приятной текучести летних дней, их беззаботности и неспешности. Преисполненная детского восторга, вырывалась на простор – так что бабушке с трудом удавалось усмирить меня под вечер.
Дед считался любителем рыбалки и собрал неплохую коллекцию рыбацкой амуниции – из удочек, специальных крючков и даже нескольких спиннингов, предназначенных для большой рыбы. В местном озере водились лещи, налимы, окунь и форель. Но больше всего – плотвы (небольшой рыбы, юркой и очень блестящей!).
Дедушка научил рыбачить и меня. И вскоре у его непоседливой внучки уже неплохо получалось насаживать червяков на крючок. Поначалу черви казались просто отвратительными, а потом как-то привыкла. И стала легко закидывать удочку, с первого раза попадая в нужное место. Спустя какое-то время поплавок начинал уходить под воду, а я начинала аккуратно тянуть леску – все, как учил дедушка, чтобы рыба не соскочила! Чаше всего ловилась плотва, реже окунь. А пару раз я даже поймала форель!
Плотву часто жарила сама. В моем советском детстве почти на каждой кухне имелись