Ничего, кроме нас. Дуглас Кеннеди
маловероятно, так как результаты огласили уже в 20:00 по местному времени.
Лекция, которую читал Хэнкок, была посвящена полному отсутствию избирательных прав у кого бы то ни было в колонии Массачусетского залива, за исключением избранных пуритан. Лишь они признавались достаточно праведными и чистыми для того, чтобы удостоиться права сделать отметку в бюллетене для голосования.
Если Хэнкок и чувствовал себя усталым, как мне показалось перед лекцией, через каких-то несколько минут он вошел в свою колею, и благозвучная, ласкающая слух речь полилась как обычно, завораживая аудиторию.
– Духовная чистота, несгибаемость, безупречная жизнь и благосклонное отношение к теократической правящей элите колонии – вот условия, при которых вы получали право голосовать в Массачусетсе Джона Уинтропа, – отметил Хэнкок и продолжил, вызвав смешки в аудитории: – Несомненно, наш свежепереизбранный вице-президент Спиро Агню целиком и полностью одобрил бы такой подход к выборам. Потому что, если кто не разделяет его взглядов на патриотизм и его мировоззрения, тот плохой американец.
После лекции Хэнкок торопливо убрал конспекты в портфель и ушел поспешнее, чем обычно. Через полчаса я робко постучала в дверь его кабинета в Хаббард-холле.
Сидя за столом, он протирал платком очки. Без привычной роговой оправы на лице он выглядел беззащитным и неуверенным.
– А… Элис, спасибо, что зашли.
Приглашая меня сесть, Хэнкок жестом указал на стул с жесткой спинкой напротив стола.
– Мой голос сегодня не показался вам хриплым, грубым? – просил он.
– Нет, я не заметила, профессор.
– Точно? Потому что мне определенно кажется, что он звучит грубо и хрипло.
– Нет, мне правда показалось, что сегодня ваш голос звучал прекрасно.
– Вы ко мне добры. Лично мне казалось, что я слушаю радио из Восточной Европы – сплошное шуршание и помехи. В прошлую пятницу мне удалили полип из горла. А вчера пришли результаты биопсии. Полип оказался злокачественным. У меня рак.
Глава седьмая
Рак! Какое всеохватное, чудовищное слово. Профессор Хэнкок, сохраняя спокойствие и достоинство, объяснял мне возможные последствия своей болезни.
– Мой онколог сказал, что рак – это зачастую генетическая рулетка, – говорил он, глядя прямо на меня. – В моем возрасте и принимая в расчет то, что я в жизни не выкурил ни одной сигареты, трудно иначе объяснить, откуда взялся этот полип в горле. Просто не повезло, как сказал все тот же онколог. А с учетом того, что биопсия оказалась положительной, последствия, боюсь, огромны.
– Насколько огромны? – Мой голос звучал неуверенно, смущенно: я не знала даже, могу ли задавать подобные вопросы.
Но Хэнкоку вопрос вроде бы не показался бестактным. Наоборот, ему явно хотелось поговорить со мной на эту тему.
– Есть опасения, что опухоль могла дать метастазы.
– Я не понимаю, что это значит, профессор.
– Это означает диффузию, распространение, проникновение в другие органы. Метастазы смертельны.
Последовало