Ничего, кроме нас. Дуглас Кеннеди
они это восприняли?
– Разумеется, ужасно.
Я от души рассмеялась, радуясь, что впервые за долгое время брат снова демонстрирует свой сарказм и ехидство.
Тем более что он добавил:
– Я велел отцу десять раз прочесть розарий[42], от этого он себя чувствует лучше. Он ответил совершенно так, как подобает ирландскому католику. Сказал, чтобы я отвалил на хер.
Я снова засмеялась и сказала:
– Идем, игра вот-вот начнется.
Мы заняли свои места на трибунах, по дороге я без конца здоровалась с многочисленными приятелями Боба.
– Вижу, ты знакома со многими спортсменами.
– Это друзья Боба, не мои. Ты, возможно, в курсе, что я никогда не переступала порога братства Бета. А сейчас, когда Боб выходит из него, меня, видимо, считают опасной, как чума… заразила и похитила их брата…
– Знаешь, я, пока учился в колледже, тоже был весь из себя братский чувачок.
– Я помню.
– Мы были вот такими же противными, горластыми дебилами. Выходя из этого племени – становясь независимым, – твой парень, по сути, говорит всем остальным: я могу добиться большего. И это видно: он может и будет добиваться большего. Я вот не смог так же, как Боб. Но я и не такой способный, как он.
– Не говори так.
– Почему? Это правда. Он такой же умный, как ты, а это что-нибудь да значит. Питер – тоже талантище. А что я? Лох лохом. Никогда не любил учиться. Никогда не стремился добиться успеха. Всегда ломал голову над тем, как получше устроиться в жизни. И всегда себе отвечал: я недостаточно хорош, чтобы на многое рассчитывать.
– Но в Чили ты, кажется, процветаешь.
– Ага, цвету и пахну! Хотя, знаешь, в пустыне Атакама, вообще-то, очень круто. Она прямо рядом с Андами, так что, считай, высокогорье. Реальное высокогорье. Я научился ездить на лошади. Представь, я верхом на лошади, в пустыне, на высоте шести тысяч футов, в Южной Америке. Просто сказка какая-то. Я там пристрастился ходить в походы с одним из местных, Альберто, почти каждые выходные. Он классный парень. Вроде как наш подручный.
– В каком смысле?
– Ну, он посредник, когда дело касается отношений с шахтерами и их боссами, полицией и бандершами из местных борделей.
– В пустыне Атакама есть бордели?
– Это шахтерский город. Естественно, публичные дома там есть.
– И вы их курируете?
Адам нервно передернул плечами:
– Одно могу сказать: там, наверху, не так уж много незамужних женщин. Одиночество очень ощущается.
– А чем именно ты занимаешься?
Еще одно нервное пожатие плеч.
– Так, разным. Тебе будет неинтересно.
– А ты попробуй.
– Часто мотаюсь в Сантьяго и обратно. Координация денежных поступлений, бюджет… все такое. Честно говоря, если бы я делал ту же работу в штате Нью-Йорк, уже сдох бы от скуки. А там, в Южной Америке… ну, иногда я говорю себе, что живу как в романе каком-нибудь. Тем более что никому не понятно, что дальше будет при Альенде. Началась
Розарий – католические четки и форма молитвы с использованием этих четок.