.
равно что душа без тела или тело без души. Однако оно продолжало звучать в голове монаха и когда тот ушел в свою келью и, прочитав молитву на сон грядущий, снял сандалии и улегся в постель. Имя это, по-видимому, не оставило Кадфаэля и в дреме, во всяком случае, о наступлении грозы монах узнал по двойной вспышке молнии, полыхнувшей как бы в такт распеву. Молния разбудила Кадфаэля. Лежа с закрытыми глазами, он прислушивался в ожидании громового раската, которого не было так долго, что монах подумал, уж не пригрезилась ли ему и молния, но тут гром все же послышался – отдаленный, тихий, но как-то по-особенному зловещий… За опущенными веками вспыхивали и гасли молнии, а гром доносился с опозданием откуда-то издалека…
Откуда? Уж не из прославленного ли города Винчестера, где важные лорды вершили судьбу страны, города, которого Кадфаэль отроду не видал и, возможно, никогда не увидит. Что могла означать исходившая оттуда угроза – не обрушит же отдаленный гром стены Шрусбери? Но как бы то ни было, засыпая, Кадфаэль не мог отделаться от беспокойства, вызванного недобрым предчувствием.
Глава вторая
Третьего июня аббат Радульфус, сопровождаемый своим писцом и капелланом братом Виталием, въехал в ворота аббатства Святых Петра и Павла и был встречен всею своею паствой – пятьюдесятью тремя братьями, семью послушниками, шестью учениками монастырской школы, а также управителями и служками из мирян. Аббат – высокий, подтянутый мужчина с худощавым аскетическим лицом и проницательным взглядом человека, искушенного в ученых материях, – был настолько деятелен и неутомим, что, едва спешившись, тут же направился к мессе, даже и не подумав о том, чтобы отдохнуть или освежиться после долгого путешествия верхом. Не преминул он напомнить братии о необходимости вознести, согласно его предписанию, молитву за упокой души Рейнольда Боссара, злодейски убиенного в Винчестере вечером в среду девятого апреля в лето Господне 1141. Итак, минуло почти два месяца с того дня, как в далеком Винчестере погиб этот рыцарь, но до сих пор оставалось неясным, какое отношение его кончина имеет к городу Шрусбери и, паче того, к здешней бенедиктинской обители.
Рассказ о достопамятном совете, где решалось будущее страны, аббат отложил на следующий день, приурочив его к утреннему собранию капитула, однако, когда в обитель явился Хью Берингар и попросил у Радульфуса аудиенции, ему не пришлось долго ждать. Состояние дел в государстве требовало тесного сотрудничества между духовной и светской властями, и именно благодаря такому сотрудничеству в графстве удавалось поддерживать относительный порядок.
Безыскусное, скромное убранство приемной аббата в его личных покоях соответствовало строгому, аскетическому облику самого Радульфуса. Сквозь два узеньких зарешеченных оконца на устланный каменными плитами пол падали лучи солнца, стоявшего в этот час в зените. Свежий ветерок раскачивал ветви деревьев в маленьком отгороженном садике; тени и блики света, причудливо переплетаясь, играли на темных