Целитель-8. Валерий Петрович Большаков

      Солнце село, но сумерки не сгущались, набухая той пронзительной синевой, в которой город виделся полным неразгаданных таинств. Над крышами полыхали закатные знамёна, и в их победном сиянии тени сливались в потемки, пряча скучную явь за смутным покровом вечера.

      – Даже свет не хочется зажигать, правда? – негромко проговорила Рита, подходя и легонько прижимаясь.

      – Правда, – вытолкнул я, тиская девушку сильней.

      Улыбка поневоле изломила мои губы. Вот, вроде бы ничего особенного не произошло – по-прежнему рассеянно гляжу за окно, но уже вдвоем – и это придает бездумному созерцанию глубочайший, едва ли не сакральный смысл.

      – Тебя что-то тревожит? – шепнула Рита, щекоча ухо теплым дыханием.

      – Да так… – кисло усмехнулся я. – Мировые проблемы.

      – К столу! – гулко разнесся по коридору голос Светланки.

      – Всегда готовы! – жизнерадостно отозвался Изя.

      Я напряг слух. Сейчас тебе от Али ответка прилетит, юный пионер…

      – Ой, ну ты как скажешь!

      – А чё?

      – Ой, да садись ты уже…

      Хихикнув, Рита взглянула на меня.

      – Пошли?

      Я молча приобнял ее за талию, и повел в гостиную. Света с Тимошей накрыли большой овальный стол – опустили на камчатную скатерть пузатую супницу с бордово-янтарным борщом, разложили хлеб в фигурных вазочках, а на флангах отливало глянцем крепкое и крепленое.

      Прозрачная насквозь, бутылка «Столичной» ничего не скрывала в своей грубой спиртной простоте. Затемненное стекло «Киндзмараули» как будто прятало кавказское солнце, растворенное в красном соке лоз, а вот коньяк «Армения» выставлял настой цвета крепкого чая напоказ, однако таил в себе нутряной жар и хмельное коварство.

      – Тимоша, ты что будешь? – Дюха Жуков подался вперед, тщась услужить капризной подруге.

      – Ну, не зна-аю… – затянула Зиночка.

      – Коньячку, может?

      – Нет, – Тимоша исполнила сценку из «Бриллиантовой руки»: – Только вино!

      Я оглядел пришедших. Ряды редеют…

      Юрка Сосницкий на службе, Наташа в командировке, Маша в роддоме. Женьку мы еле утащили оттуда – молодую жену положили на сохранение, ей еще дня три до срока. Ну, и чего там молодому мужу делать? Пускай лучше готовится стать отцом…

      – Всем налили? – звонко спросила Света.

      – Всем! – авторитетно подтвердил Изя.

      Шевелёва глянула на меня, уловила кивок, и встала. Гости притихли, а Светлана, задумчиво покачав бокал с рубиновым содержимым, заговорила, невесело улыбаясь:

      – Сегодня я особенно сильно чувствую себя взрослой. Раньше – помните? – мы собирались на дни рождения… потом свадьбы пошли… А теперь у нас – поминки. Сорок дней, как умер Игорь Максимович. Мне очень жаль, что я мало знала Котова, совсем мало. Мы и встречались-то с ним пару раз, наверное, но теперь я прописана в его квартире, а здесь всё напоминает о нем – книги, картины, даже вот эта посуда… Земля ему пухом!

      Изя простодушно потянулся бокалом, и Ефимова тут же прошипела негодующе:

      – Не чокаясь!

      Улыбнувшись безуспешности Алькиных воспитательных потуг, я поднес к губам рюмку. Коньячок припахивал изюмом. Не люблю терпкий, обжигающий вкус, но ощущать, как тепло стекает по пищеводу, грея и пьяня, приятно. А наваристый борщ на закуску… Что может быть лучше?

      – Давай, я за тобой поухаживаю, – сказала Настя с ворчливой нежностью, и щедро наложила мне «борщецкого».

      – Да куда ж ты мне столько! – всполошился я.

      – Лопай, лопай, – заулыбалась сестричка.

      Рита засмеялась, и притянула ее к себе. Обе стали шептаться и хихикать, делясь нескромными девичьими секретами, а Изя важно провозгласил:

      – Мужики, покурим, может?

      – Ой, тоже мне, куряка нашелся! – недовольно забурчала Аля.

      – А чё? Да я ж не в себя, я так только, дым пускаю за компанию! – завилял Динавицер.

      – Ой, да иди уж…

      Натужно посмеиваясь, Жека направился к высоким дверям балкона. Дюха с Изей утопали за ним.

      – Рит! – жалобно воззвала Тимоша. – И почему твой Миша не курит?

      – Не любит! – подпустила к губам улыбку моя суженная. – Да, Миш?

      – Угу… – отозвался я, делая вид, что всецело поглощен борщом. – Свет, а ты ничего не хочешь нам рассказать?

      – Ох, забыла совсем! – всплеснула руками Шевелёва. Ее лицо на миг приняло виноватое выражение, но тут же изобразило деловитость, лишь на скулах розовели пятна смущения. – Я тут немного… м-м… поисследовала немного нашего Мишу и… м-м… Котова. Короче говоря, та самая Сила, как ее называл Игорь Максимович, или психодинамическое поле, как ее называю я, генерируется в мозге особым сростком нейронов,