Львиная стража. Барбара Вайн
за деньги. Ты же видел ее. Разве нет?
– Она была слишком далеко, – сказал я.
Ее сфотографировали для рекламы его духов. И снова подпись была на итальянском, поэтому я не знал, о чем там говорилось. Она стояла, похоже, голая, но в мехах и жемчугах. Мехов и жемчугов было много, она была закрыта ими аж до самой шеи. На заднем фоне поблескивал хрустальный флакончик. Ее волосы, бледно-золотые, цвета золота на обручальном кольце, были собраны вверх, и через них вились нитки жемчуга. И тогда я вспомнил. Это была крохотная картинка на пудренице на Оксфорд-стрит.
У Сандора была еще одна фотография: она вся в черном на похоронах старика. И опять из итальянской газеты. Он сказал, что английские издания не замечали ее, они к тому времени забыли Нину Эбботт. Она стояла на кладбище среди могил, надгробий и кипарисов и держала за руку другого старика. Может, того, за которого вышла потом. У Сандора не было фото ее свадьбы с Пауэллом Патоном, только снимок, где они вдвоем поднимаются на чью-то яхту в Генуе. Он оказался крупным и крепким парнем чуть за пятьдесят и был одет в шорты-боксеры и соломенную шляпу.
– Что с ним случилось? – сказал я.
– Скоропостижно скончался от сердечного приступа в собственном доме на Мартас-Винъярд. После свадьбы прошло всего пять месяцев. Он оставил ей кучу денег.
– И много драгоценностей? – сказал я.
– Денег было достаточно, чтобы купить кучу драгоценностей. Она так и не вернулась в Италию. Должен признаться, я не знаю, куда она поехала. Залегла на дно. Когда она снова объявилась, уже была замужем за Апсоландом.
– Что это за имя? – сказал я. Оно всегда меня озадачивало.
– Думаю, еврейское. Исковерканное Авессалом. А ты помнишь, малыш Джо, что ты именно об этом и спросил меня, когда мы встретились: что это за имя? Что это за имя такое, Сандор, спросил ты.
Сейчас он со мной очень добрый. У меня все время такое ощущение, будто сейчас Рождество. Жаль, что я не могу прикоснуться к нему. Не с грязными целями, я не это имею в виду. Мне этого очень хочется… ну, мне было бы очень приятно, если бы он позволил подержать его за руку. А вместо этого я включаю свой телевизор и смотрю «Ист-Энд»[27], а он читает медицинскую книгу под названием «Раковый корпус»[28]. Пластырь отодрался от моей губы, и я думаю, что от пореза бритвой шрама не останется.
Я знаю: без бороды я выгляжу младше своих лет. Те два дядьки, что живут здесь, строители, принимают меня за восемнадцатилетнего мальчишку, говорит Сандор. Так ему сказал Кевин, младший из двоих, и Сандор не стал спорить. Лес – ему пятьдесят – чувствует себя неловко в нашей компании, и, наверное, оба принимают нас за пару геев. Кен постоянно выдает что-то вроде «живи и дай жить другим, вот что я скажу, негоже, чтобы мы все были одинаковыми» и «в наше время и в нашу эпоху надо делать скидки».
Позавчера мы
Английская мыльная опера «Жители Ист-Энда» (на телеэкранах с 1985 г.), повествующая о повседневной жизни жителей вымышленного округа Уолфорд в восточной части Лондона.
Роман А. И. Солженицына.