Самозванка. Скотт Вестерфельд
жизнь держать меня взаперти.
Но моего мнения никто не спрашивает. В мою сторону даже не смотрят. Они настолько привыкли делать вид, что меня не существует.
Поэтому я подаю голос:
– Я могу это сделать.
Вновь воцаряется тишина, будто все забыли, что я вообще умею разговаривать.
– Рафи, я шестнадцать лет копирую тебя. Для этого я и была рождена.
Сестра неверящим взглядом смотрит на меня. Она хочет возразить, но момент упущен – мое предательство спутало все карты.
Наш отец удостаивает меня оценивающей улыбкой.
– Хорошая девочка. – И снова отводит взгляд. – Решено.
С чувством облегчения Дона поспешно выводит нас из кабинета.
– Пойдемте. Предстоит еще столько работы. Фрей, твои уроки французского начинаются сегодня вечером.
– Французского? – переспрашиваю я. – Но Виктория расположена на юге. Почему не испанский?
Рафи со вздохом утирает слезы.
– Их старший сын ходил в женевскую школу. Разве ты не знала?
Я качаю головой. Я в принципе не знала, что у Палафоксов есть сын. И даже не знала, что в Женеве говорят по-французски.
Я ничего не знаю.
Рафи мрачно, едва заметно улыбается мне.
– T’es dans la merde[5], – говорит она.
Даже со своими жалкими познаниями во французском я прекрасно понимаю смысл ее слов.
Макиавелли
– Ton accent est terrible[6], – заявляет Рафи.
Не сомневаюсь.
– Encore[7], – командует она, и симуляция запускается заново.
Я пытаюсь – правда пытаюсь, но посреди упражнения у меня начинает заплетаться язык. Взирающий с эйрскрина приятный мужчина выглядит озадаченным. На нем берет, а за его спиной парит аэродром Парижа, поскольку эта симуляция была спроектирована для самых маленьких.
Устав от моих неудач, в дело вступает Рафи и доделывает за меня упражнение. Легко. Безупречно. И слишком быстро, чем совершенно мне не помогает.
Мужчина в берете вновь доволен.
Je le déteste[8].
Моя сестра постоянно, каждый день изучает языки. Стоит ей двумя пальцами указать на какой-то предмет, как гарнитура сирано в ухе шепчет ей перевод на французском, тремя пальцами – на немецком. Вдобавок ко всему у нее есть живые преподаватели по обоим языкам, которые обучают ее местным жестам и выражениям, чтобы не складывалось впечатление, будто она обучалась у какой-то машины.
Безусловно, в этом она гораздо лучше меня. Пока я училась воевать, Рафи обучали остроумию, практичности и мудрости.
Моя сестра недовольно машет рукой, и эйрскрин гаснет. После встречи с нашим отцом она пребывает в дурном настроении.
– Фрей, не могу поверить, что ты все забыла!
В детстве Рафи научила меня устаревшему французскому. Поэтому я могла вести светскую беседу с гостями, не заставляя ее чувствовать себя неловко. И тогда не обязательно было знать неправильные глаголы.
Потому что неправильные глаголы никому не нужны.
– Рафи,
Ты по уши в дерьме
У тебя ужасный акцент
Еще раз
Ненавижу его