Шоколадница. Зина Парижева
господин, словно ястреб, пронзал юное создание своими чёрными зрачками, растянув и без того широкий рот в поганой искусственной улыбке.
– Да, хозяин. Я всё поняла и завтра обязательно приду, – поспешила удалиться собеседница, рывком выбравшись из крепких объятий подозрительного продавца.
***
Этой туманной и промозглой ночью Ида не могла сомкнуть глаз. Мысли о будущем не давали покоя юной фрейлейн. Она размышляла о предстоящей работе в магазине, пророча сама себе неудачи. От подобных безрассудных выводов не редко начинает болеть голова, не выдерживая негативного потока сознания.
Сквозь тьму часы показывали два часа ночи. Ида лежала без одеяла, в одной ясминовой3 сорочке, помутневшими от усталости глазами смотря в даль, открывающуюся ей не зашторенным окном и освещаемую загадочным светом уличных фонарей. Стояла белая мгла.
В такие моменты Ида не могла понять сама себя. Её с детства лёгкий и непринуждённый нрав будто преобразовывался в что-то ещё не ясное и чужое. Ида не узнавала себя. Всё чаще она придавалась тревожным мыслям и печали. Утро не радовало своими лучами, а ночь казалась бесконечной, словно пожирающей изнутри.
Бессонница больше не была жалобой какого-то незнакомца в толпе. Теперь она явилась, чтобы встретиться с Идой лично.
Сие знакомство тяготило Иду, и каждый новый визит отнимал её энергию не хуже, чем усердная работа – у шахтёра.
В итоге разочарованная в себе девушка зажгла свечу, аккуратно взяла с полки первую попавшуюся книжку и принялась с запоем читать её.
Наступил чарующий рассвет. Иде оставалось спать четыре часа. Нежное и светлое, подобно бизе, тело красавицы распростёрлось поперёк дубовой кровати. Изящная ручка свисала с бортика маленького корабля сновидений, а книга – не ясно, за что – была выкинута с палубы в открытое море, но осталась, однако, крейсировать неподалёку от штирборта.
***
Вот и наступил новый день. Ида спешила, боясь опоздать. Она с лёгкостью львицы перемахивала через напоминающие сахарную пудру сугробы, соседствовавшие с замёрзшими лужами, противоречиво смотрящимися в симбиозе на зимнем пейзаже.
Ида чуть не пробежала знакомую дверцу, но, резко остановившись напротив магазина, отдышалась и медленно скользнула внутрь. Старинные часы под потолком, покоящиеся напротив входа, показывали восемь часов пятьдесят семь минут. Ида с облегчением вздохнула и принялась снимать пушистую шубку.
Внезапно загадочная дверь отварилась. Владелец магазина, пошатываясь, вышел из неё и одобрительно взглянул на запыхавшуюся и разрумянившуюся барышню. Далее он перевёл взор на часы и, незамедлительно нахмурив густые брови, злобно промолвил:
– Я же сказал тебе: «Без опозданий».
Ида оторвалась от привычных действий. В её испуганных глазах отражалось лицо хозяина, становившееся ещё более некрасивым, чем при спокойном утреннем свете и гармоничном ему выражении, от негативных эмоций, которые источало всё его существо. Ида,
Ясми́новый – то же, что белый (от «ясминник»).