Зона Комфорта. Михаил Макаров
от Екатеринослава до Царицына, от Днепра до Волги. Ну ты вообще! Корниловский-то полк был один и входил он в состав первого армейского корпуса генерала Кутепова, наступавшего на главном московском направлении. Тут, как говорится, без вариантов.
Когда я свёл концы с концами, у меня полегче на сердце стало. На короткую минуту, правда. День, максимум два – курс лечения завершится и посыплются вопросы: кто я, откуда и зачем.
Ну с документами отмазка понятная. Они, как бы, у бандитов остались, тому есть живые свидетели, один из которых – капитан Кромов, авторитетный офицер, первопоходник[23]. А вот как я у бандитов оказался? Какой я части? Артиллерист, коль скоро в петлицах эмблемы соответствующие? Эмблемки артиллерийские – верх консерватизма, никаких изменений не претерпели – два скрещенных ствола. Поставят меня к трехдюймовке: «Ну-ка, бомбардир, покажи себя», и чего дальше? Не скажешь ведь, что в нашем гвардейском полку артиллерия исключительно реактивная. БМ-21 «Град» на базе «УРАЛ-375»! Да и в «Градах» я ни бельмеса не петрю. Ищейка я армейская, дознаватель. И рядовым необученным не прикинуться – по возрасту и погонам давно не новобранец, целый штабс-капитан в их измерении.
Откуда же я такой нарядный нарисовался? Может, на потерю памяти сослаться, как Доцент в «Джентльменах удачи»? Тут – помню, тут – не помню! В поезде с полки упал, башкой ударился.
– Так не бывает, – сказал тогда Хмырь.
И мне скажут аналогично. Только здесь не кино, бьют здесь по-настоящему. Война, шарады разгадывать некогда и незачем. Меня просто шлёпнут.
Попробовать объяснить что я из будущего, из две тысячи первого года? Попал сюда не знаю, как. по пьянке. Прошу не кантовать, при пожаре выносить первым. Тоже – вариант заведомо тупиковый. Сто пудов – не поверят и не за психа примут, а за красного шпиона.
Блин, не хочется думать о смерти, поверьте, в тридцать шесть мальчишеских лет![24] Что делать, что делать?!
Без сна я проворочался всю ночь и лишь под утро, когда стало светать, забылся вязким, путаным полубредом, в котором ел огромную грушу. В недрах полезного фрукта обнаружился мой военный билет в красной обложке со звездой и надписью «СССР», и я этому не удивился. Помню, пытался прожевать вместе с сочной мякотью груши и «корку» военника, а она клеёнчатая, несъедобная.
Потом меня одолели назойливые мухи, которых, вероятно, привлёк «аромат» гноившейся раны. Не то чтобы они больно кусались, просто противно – бегают по лицу, лапки быстрые, липкие.
Я встал с чугунной головой, зевнул и потянулся. Начинался новый день. Временем я не владел, мои пластмассовые электронные часы «Made in Korea» носит теперь бандитский атаман.
Часов шесть, седьмой. Рано.
– Господин штабс-капитан! – меня позвали.
Я вздрогнул и обернулся. В проулке за плетнём стоял молоденький офицер из легкораненых. Я видел его накануне на перевязке. И даже успел с ним познакомиться.
– Прапорщик Баженов, – улыбчиво
Первопоходник – участник 1-го Кубанского, «Ледяного» похода.
Искаженная строчка из популярной советской песни «Орлёнок».