Смерть всегда рядом. Борис Таукенов
старших, направился к ним. Не дошел. В мгновение ока оказался в плотном кольце воинственно настроенной молодежи. Надо было как-то сдержать агрессивный настрой юнцов, нужно было что-то говорить им.
– Я не военный, воевать сюда не приехал. Делаю работу, которая помогает облегчить вам жизнь. – Стал терпеливо внушать им благоразумие.
Но тщетно, толпа продолжала наседать, не проявляя ни капли понимания.
– Я балкарец. Мы вместе с чеченцами были сосланы в Казахстан. – Предложил второй аргумент, пытаясь как за соломинку ухватиться за то, что могло проронить в неокрепшие души хотя бы маленькие зерна благосклонности.
Но молодежь не слышала меня. Еще мгновение, – и уже вдыхал полной грудью зловоние, исходящее из уст пикетчиков, охваченных бессмысленной яростью. «Видно, на этот раз уже не спастись», – решил я. Но тревожная мысль, едва посетившая, вдруг была прервана спасительной фразой.
– А ты докажи, что ты балкарец.
Один из мужчин, возрастом гораздо старше основного контингента пикетчиков, стоявший в стороне с демонстративным безразличием к происходящему, вдруг стал пробираться ко мне, бесцеремонно расталкивая в разные стороны младших помощников. Оказавшись на расстоянии двух шагов, вновь повторил свое требование.
– Пожалуйста, вот мой паспорт. – Произнес я, с трудом сдерживая волнение.
– Саборде, саборде!1 – прикрикнул он на молодых пикетчиков, которые никак не хотели мириться с тем, что их лишают удовольствия расправиться со мной, и продолжали напирать.
Незнакомец молча принял из моих рук документ и начал листать его. Ему было лет под сорок, более осмысленное выражение лица, но не без налета враждебности. Но по мере того, какую информацию он получал из записей в паспорте, лицо его постепенно светлело. Вдруг неожиданно для меня наполнилось доброжелательной широкой улыбкой, от чего в моем сердце затеплилась надежда, что невысокий, плотного телосложения человек с сильно загоревшим лицом может стать тем, кто даст мне возможность остаться в живых. И она не обманула. Он за руку с трудом вырвал мое обмякшее тело из плотной массы воинственно настроенных юнцов.
– Дорогу через Толстой-Юрт знаешь? – спросил он, когда мы оказались на некотором расстоянии от разъяренной толпы.
Утвердительно кивнул головой, все еще не веря в благополучный исход и по-прежнему находясь в плену ощущений безнадежности своего положения.
– Тогда разворачивайся и дергай отсюда, иначе ни за что не ручаюсь. – Подтвердил он мои опасения.
Искренне поблагодарив спасителя, направился в сторону машины.
– Постой!
Я остановился. Чувство тревоги вновь накатило на меня.
– Кого-нибудь из Карабулака знаешь? Там живет несколько семей балкарцев, среди них есть у меня друзья. Карабулак и Мукры, где ты родился, находятся в одном районе.
– Не знаю. Я был маленький, когда нас вернули на родину, – выдохнул я облегченно.
– Ладно,
Спокойно, спокойно (чеченск.)