Средневековый детектив. Владимир Романовский
мой погиб, – сказала она.
– Вот как! … Мир его праху. А что случилось?
– Я не хочу сейчас об этом говорить, брат мой.
Как-то даже неудобно заводить разговор о деньгах, подумал Нещук. Что же делать? Судя по виду, у нее нет ничего. Муж погиб, надо же. Канул в Лету, и, видимо, вместе с деньгами.
– Устала я, Нещук, устала. Вернулась я вчера, а сегодня меня выгнали из дома.
– Как! – сказал Нещук. – Какого дома? Твоего собственного?
– Да.
– Кто?
– Новые жильцы. Просто выставили за дверь. И вот, видишь ли, я здесь вся, в чем есть.
– Это невежливо!
– Да.
– Это просто свинство. Как! Хозяйку дома! До чего мы погрязли в варварстве! Нет, все-таки Новгород – слишком северный город. Никогда здесь не будет ни хороших манер, ни порядочных отношений между людьми. Какие-то разбогатевшие смерды, небось?
– Возможно. Они мне не сказали, кто они.
– Я этого так не оставлю. Я пойду к князю, сестра! Нет уж, это им придется забыть. Распустились!
– Нещук, брат мой, – сказала Любава. – Мне неудобно тебя об этом просить, но мне нужны деньги.
– Да, я понимаю, – ответил он, умеряя пыл. – Да, сестренка. Ты подожди немного только. Недели через две я смогу тебе дать денег. Не много, но смогу.
– Мне нужно сейчас.
– Сейчас? Очень жаль. Очень, очень. Сейчас – такое положение, сестра … тут ко мне давеча приходили двое … Любо-дорого … видела бы ты … водили меня в детинец. Три дня сроку дали собрать нужную сумму, а иначе плохо будет. Эх! Приехала бы ты на неделю раньше.
– Тогда, если ты не можешь дать мне денег…
– И хотел бы, сестра. Ты знаешь, семейные связи в нашем роду крепки, на них все и держится. Но не могу я сейчас.
– Тогда позволь мне у тебя немного пожить. совсем недолго. Мне некуда больше пойти.
– Ах, сестра, как можешь ты так говорить! Некуда пойти! Столько друзей, столько хороших знакомых! Да от тебя в этом городе все без ума! Ты, сестра, в завидном положении по сравнению со мною! Нет, нет, я нисколько не умаляю твое горе. Но пойми – это мне некуда пойти. Не сегодня-завтра явится стража, и у меня отнимут дом и даже носильную одежу. Безделушки, фамильное золото – все. Я не могу поставить тебя в такое положение, чтобы вдруг, пришедши за мною, стража нашла бы заодно и тебя, и чтобы мой позор тебя коснулся! Нет, нет. Нельзя. Береги честь семьи, сестра. Пойди к подругам. О, богиня луны, да всякий в этом городе почтет за честь предоставить тебе дом и стол. А я – всего лишь бедный гонимый должник. Сегодня я еще похож на себя вчерашнего – беззаботного, легкомысленного, веселого, а завтра я буду укуп презренный и, поскольку я ровно ничего не умею, кроме как тратить со вкусом деньги, меня по истечении срока отдадут в холопы и будут пороть кнутом. И буду я где-нибудь прислуживать, пригибаясь, в каком-нибудь доме, обитатели которого еще вчера считали за честь поклониться мне на улице и осведомиться о состоянии моего здоровья. Как преходяще всё, как зыбко, сестра!
– Я пойду к князю, – сказала она.
– Не думаю, что он тебя примет.