Поэзия кошмаров и ужаса. Владимир Фриче
средневекового общества его отношение к ведьмам.
Конечно, уже Средние века верили в существование одержимых дьяволом женщин, сеятельниц зла и несчастий. И однако – Средние века не знали преследования ведьм как массового явления, как социальной эпидемии, как социального безумия. Эта печальная и позорная болезнь относится к временам более просвещенным, более близким к нам, к концу XV в. и к XVI столетию[15].
Передовые церковные писатели XII и XIII в. (Фома Аквинат, впрочем, стоит уже на другой точке зрения) неустанно доказывали, что все россказни о шабаше – не более как бред больных экзальтированных женщин, не стоящий никакого доверия.
И на такой же трезвой и гуманной точке зрения стояла и светская власть.
В одном из «капитулов» Карла Великого (начало IX в.) говорится ясно и определенно, что вера в ведьм – языческий предрассудок, что люди, разделяющие его, находятся под наваждением дьявола, и что тот, кто будет сжигать ведьм, заслуживает смертной казни. Аналогичное постановление издал в XII в. венгерский король Коломан, запрещая преследовать ведьм на том основании, что вера в их существование не более как предрассудок.
Наиболее богатым источником ужаса было для средневекового человека, вне всякого сомнения, распространенное церковью учение о загробных муках, о сумрачном граде скорби и скрежета, citta dolente, как выражался Данте. С каким-то сладострастным упоением разрисовывало воображение набожных монахов картину пыток и мук осужденных, страдания della perduta gente. Такой жестокой тенденцией отличалось в особенности «Видение Тундаля», «Visio Tungdali».
Надо, однако, принять во внимание, что эти «видения» о загробном мире, эти хождения по мукам преследовали обыкновенно или моральнопедагогическую или же партийно-политическую цель, и потому преднамеренно сгущают краски, преднамеренно нагромождают ужасы.
Но и это сумрачное представление отнюдь не наполняло сердце средневекового человека безнадежным отчаянием.
Пусть над вратами зловещего ада красуется надпись:
Lasciate ogni speranza voi doentrate.
(Оставь надежду всяк сюда входящий).
Скитаясь по граду слез и пыток с Данте, Вергилий рассказывает ему (IV песнь):
Я был внове в сих местах
Когда нисшел венчанный Победитель,
Неся одержанной победы стяг.
И взят был им отсюда Прародитель
С ним Авель, Ной и давший нам закон
Пророк.
Был Авраам, был царь Давид спасен
И много прочих.
В одной немецкой мистерии св. Николай спасает таким образом даже душу такой грешницы, как папесса Иоанна[16], и когда дьяволы хотят отстоять свою добычу, то сопровождающий святого архангел Михаил преспокойно разгоняет их своим светозарным мечом.
Рядом с адом церковь поставила к тому же чистилище и рай, а такая концепция давала перевес светлым чаяниям и надеждам над страхом и отчаянием. Она не позволяла смотреть
См. Graf «11 diavolo», Puchs «История нравов» т. I, Gossart «Bosch».
Папесса Иоанна – легендарная личность, женщина, якобы занимавшая папский престол под именем Иоанн VIII, между Львом IV и Бенедиктом III.