Городские портреты. Мустафа Умеров
В восьмидесятые был комсомольским активистом. Подняться на гребне крупнейшей геополитической катастрофы в челноки или школьные психологи не получилось; зато и не спился, как ни пытался.
В прекрасные и яростные девяностые герой был неоднократно замечен в жюри театральных конкурсов и КВН вместе с другими «лишними людьми». Из восьмидесятых захватил в жизнь характерную щеточку длинных волос на затылке; однажды был диджеем дискотеки для городских отличников, проводимой отделом народного образования и Божьим упущением. Одет был во вьетнамскую майку, кроссовки Champion, джинсы-мальвины и тонкие-претонкие солнцезащитные очки (все Мефодиевский рынок, весна-лето – 95). Образ щедро дополняла бутылка пепси-колы местного пивзавода, водруженная на школьную парту диджея. Начал хорошо: «Хэй! А тепьерь! Кумьир всех молодых! Богдан Титомир! Просил передать вам всем большой привьет!», после чего отпил из бутылочки, и жидкость в ней закончилась. Иссяк и креатив, так что больше ничего интересного на мероприятии не произошло за изъятием небольшого алкогольного конфуза с кучерявым заикой-математиком из сороковой школы.
В ревущих нулевых годах видел его всего два раза. Первый был на сцене ночного клуба: герой с микрофоном находился в компании двух молодых людей, один из которых вкушал зефир, зажатый между ног другого. Второй – на корпоративе одной славной и строительной фирмы, в обществе грустной веснушчатой стриптизерши с дряблыми звездочками из цветной бумаги на синусоидальной груди.
В десятых однажды наблюдал его опять же в ночном клубе в качестве стендап-комика, и давайте поскорее опустим завесу милосердия над этой сценой.
…Очень странно, кажется, у него нет опыта сотрудничества с основными очагами местной культуры, уютными прибежищами для творческих людей: туземными газетами, журналами, телевидением, радио. Вы не поверите, но герой не привлекался даже к избирательным кампаниям. Однако достоверно известно, что он пробует себя в качестве ведущего свадеб – и я не знаю, что тут можно сказать, кроме как «Совет да любовь!».
Ветеран
1994 год, близится полувековой юбилей Великой Победы, в крае проводится литературный конкурс среди школьников («Дороги Победы», что ли): надо написать о Великой Отечественной войне со слов воевавшего дедушки.
А я, представьте, весьма кстати школьник, но у меня, как назло и как всегда, ничего не готово к светлому празднику: подходящего дедушки нет. Оба подкачали с годами рождения: были слишком юны для фронта и пошли бы защищать Отечество только к самому концу войны, если бы их раньше не сослали в Среднюю Азию. Единственный знакомый прадед, наоборот, разменял пятый десяток в те героические времена и, к великому сожалению, был не лихим танкистом с усами, как того требовали условия конкурса, а возил воду на лошади, что в войну, что до войны: пакт Молотова – Риббентропа никак не отразился на его карьере.
Идею истратить талант на хватающее за душу описание того, как прадедушка в годы немецкой оккупации, оно, конечно, возил на лошади воду, но медленно,