Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель. Джек Вэнс
что такова была ошибка ее собственного мироощущения. Подавляя в себе пылающую ненависть к бабочке, к цветам и к брезжащему спектральными волнами небу, Тсаис продолжала путь.
Перед ней луг окаймляла роща темных деревьев, а за ней можно было заметить поросли тростника и блеск воды – оттенки разных частей пейзажа постоянно менялись, отражая состояние неба. Тсаис повернула коня и поехала по берегу ручья к продолговатой приземистой усадьбе.
Спешившись, она медленно прошла к двери из черного закопченного дерева. На двери висела резная издевательская маска. Тсаис потянула маску за язык – прозвенел колокольчик.
Никто не отозвался.
– Панделюм! – позвала Тсаис.
Через некоторое время послышался приглушенный ответ:
– Заходи.
Тсаис распахнула дверь и зашла в помещение с высоким потолком, где, помимо небольшого мягкого дивана, не было ничего, кроме потертых ковров.
Из-за стены донесся голос – мягкий, полный безграничной печали:
– Что тебе нужно?
– Панделюм, сегодня я узнала, что убийство – это зло, что мои глаза меня обманывают и что там, где я вижу только режущие взор цветные пятна и отвратительное уродство, другие видят красоту.
Панделюм помолчал, после чего снова послышался его приглушенный голос; чародей согласился удовлетворить невысказанную просьбу о разъяснении:
– То, о чем ты говоришь, по большей части верно. Если у живых существ есть какое-нибудь право, это право на жизнь. Жизнь – их единственное на самом деле драгоценное имущество, и похищение жизни хуже любого другого грабежа… Что же касается другой проблемы, то здесь ты ни в чем не виновата. Красота – повсюду, ей могут восхищаться все, кто наделен зрением, – все, кроме тебя. Меня это огорчает, потому что я тебя создал. Я сконструировал твою исходную клетку, я наложил печать, определившую закономерности развития твоего тела и твоего мозга. Однако, несмотря на свое мастерство, я допустил ошибку. Когда ты выступила из растильного чана, я обнаружил, что в твоем мозгу возникло нарушение, что для тебя красота выглядит как уродство, а добро тебе кажется злом. Настоящее уродство, настоящее зло ты никогда не видела, ибо в Эмбелионе нет ничего отвратительного, ничего подлого. Если бы тебе действительно привелось столкнуться с уродством или злом… боюсь, это привело бы к помешательству.
– Разве ты не можешь меня изменить? – воскликнула Тсаис. – Ты же чародей! Неужели я обречена на безрадостное существование до конца своих дней?
Из-за стены донесся едва слышный вздох:
– Да, я чародей. Мне известны все заклинания, изобретенные по сей день, все заколдованные руны, магические формулы, чудесные механизмы, заговоры, амулеты и талисманы. Я – магистр математики, первый с тех пор, как погиб Фандаал. Тем не менее я не могу изменить твой мозг, не уничтожив при этом твой разум, твою личность, твою память – называй это как хочешь, – потому что я не бог. Бог мог бы воплотить в жизнь любое желание, но мне приходится довольствоваться магией – формулами, вызывающими