Врата небесные. Эрик-Эмманюэль Шмитт
что я не могу до них дотянуться. Однако заметив белку, которая резво скакала надо мной, я продолжил подъем. Воспользовавшись довольно надежной развилкой в ветвях, я встал на цыпочки, опершись на какой-то внушительный шар, и слишком поздно понял свою ошибку: это было осиное гнездо! Оттуда вихрем вылетел рой – черный, яростный – и набросился на меня. Свободной рукой я отмахивался от крылатых насекомых, однако их полчище не отставало, жужжащие воительницы облепили мне лицо, грудь и ноги, некоторые вторглись даже в волосы. Они жалили, гудели, неотступно преследовали меня и непрестанно кусали, так что я едва не терял равновесия. Обезумев от боли и ужаса, я прилагал все силы, чтобы спуститься как можно скорее, я обдирал себе кожу, царапался, ранил пальцы и выворачивал лодыжки; наконец я спрыгнул на землю и упал, раскинув крестом руки. И в тот же момент оцепенел от пронзительного визга, а из голубого неба упала пунцовая стрела: возле меня о ковер сосновых иголок ударилась белка; она коротко застонала и с остекленевшим взглядом вытянулась.
Я бросился к реке и нырнул в нее, чтобы утопить метавшихся в моей гриве осатаневших ос. Мне пришлось довольно долго просидеть под водой, прежде чем узницы перестали шевелиться… Освободившись от них, с распухшей от укусов головой, я удрал к водопаду, чтобы унять зуд под ледяным душем. Придя в себя, я помчался на заросший подорожником луг, насобирал листьев в форме заячьих ушек, растер их между ладонями и наложил кашицу на свою волосатую шкуру; даже оглоушенный, я почувствовал мгновенное облегчение. После чего занялся поиском бесогонки, этих желтых цветков, которые питаются солнцем и отгоняют все тени[8]. Пройдя вдоль ручейка, я обнаружил их посреди солнечной лужайки, наполнил ими котомку и вернулся в пещеру. Там я отделил лепестки от стеблей: из первых приготовил настой, а из вторых отжал красноватый экстракт и обмазался им.
В тот день я был рад отсутствию Нуры: ее напугала бы моя отечная физиономия, распухшая и раздувшаяся от десятков укусов, а последнее лечение, которое я себе прописал, – натер зудящие места нарубленными корнями порея – сделало меня зловонным.
Сосна продемонстрировала свой характер: нрав тирана. Она привлекала к себе, только чтобы подчинить, но не принимала никого и ненавидела, когда ею забавлялись. Она не только отдалила другие хвойные, образовав опушку, в центре которой царственно возвышалась, она отвергла и сбросила белку. Если щедрое дерево служило домом для пчел и их меда, то это воинственное дерево давало приют лишь осам – так деспот отводит жилье для солдат.
Назавтра Нура от души посмеялась над моим злоключением и над моим видом – «Свинья с гривой!». Зато под предлогом того, что из кожи необходимо извлечь осиные жала, она посвятила много времени моим волосам – они явно были ее страстью.
– Холодное – горячее, холодное – горячее – таков наш образ действий.
Она, которая, к огорчению Тибора, путала растения и забывала их свойства, запомнила этот метод: согреть
Так называли зверобой за его способность прогонять нечистую силу: бесогонка отгоняла злых Духов, которые мешали человеку жить, будь то ночью (бессонница) или днем (меланхолия). Но Тибор также заметил, что зверобой залечивает раны от укусов насекомых, инфекций или ожогов; он научил меня использовать его заживляющие, противовоспалительные и антисептические свойства.