Начать сначала. Розамунда Пилчер
прежде всего встретила бы ее в аэропорту. Потом накормила бы. Да все, что угодно.
– Если тебя это утешит – накормил ее я.
– Вот это хорошо. – Хелен снова взялась за грибы. – Как она теперь выглядит?
– Привлекательна. Хотя несколько необычна.
– Необычна… – сухо повторила Хелен. – Сказать о ней «необычна» – это значит не сказать ничего нового для меня.
Роберт ухватил ломтик сырого гриба и съел его. Отведал.
– А кто была ее мать, ты знаешь?
– Конечно знаю. – Хелен отодвинула грибы от него подальше, пошла к плите, где стояло на маленьком огне масло, и ловко сбросила в него грибы. Раздалось легкое шипение, и по столовой поплыл восхитительный аромат. Она стояла, помешивая грибы деревянной лопаткой, а Роберт смотрел на ее твердо очерченный профиль.
– Кто она?
– О, маленькая студентка, художница, вдвое моложе Бена. Очень хорошенькая.
– Он на ней женился?
– Да, он на ней женился. Мне кажется, он по-своему любил ее. Но она была еще совсем ребенок.
– Она оставила его?
– Нет. Она умерла при родах. Родив Эмму.
– И потом, спустя какое-то время, он женился на некой Эстер.
Хелен бросила на него подозрительный взгляд:
– Откуда ты знаешь?
– Эмма рассказала сегодня за ланчем.
– Вот как. Я не рассказывала никому. Да, на Эстер Феррис. Несколько лет тому назад.
– У нее был мальчик. Сын. Кристофер.
– Только не говори, что он снова появился на сцене!
– Почему это тебя так пугает?
– Ты бы тоже испугался, если бы промучился те полтора года, что Бен Литтон был женат на Эстер…
– Ну тогда расскажи.
– Это был кошмар. И для Маркуса, и для Бена… думаю, и для Эстер тоже, и, конечно же, для меня. Если Маркуса не призывали быть судьей в каких-то пренеприятных семейных скандалах, его забрасывали дурацкими мелкими счетами, которые, по словам Эстер, Бен отказывался оплачивать. И ты знаешь его фобию насчет телефона, а Эстер поставила в дом телефон, и Бен выдрал его с корнем. Потом Бен впал в депрессию, совсем не мог работать и все время проводил в местном кабачке, и Эстер потребовала Маркуса, сказала, что он должен приехать и что он единственный, кто может что-то сделать с Беном, и тому подобное. Маркус старел прямо у меня на глазах. Можешь себе представить?
– Да… Но при чем тут мальчик?
– Мальчик был самым большим яблоком раздора. Бен терпеть его не мог.
– Эмма сказала, он ревновал.
– Она так сказала? Хоть и была совсем малышкой, а очень все чувствовала. Может, и правда в какой-то степени ревновал, но Кристофер был сущим дьяволенком. С виду просто ангелочек, но мать вконец его испортила. – Хелен сняла кастрюлю с горелки и вернулась к стойке. – И что Эмма говорила про Кристофера?
– Только про то, что они встретились в Париже.
– Что он там делает?
– Не знаю. Возможно, проводит отпуск. Он актер. Ты знала?
– Нет, не знала, но охотно этому поверю. Как тебе показалось, она