Очерки истории шумерской астрономии. Геннадий Куртик
которой остается нераскрытым63; 2) это богиня Нанайя, по-видимому, связанная с Венерой; 3) это семь мифологических персонажей в мифе «Жрец к горе бессмертного» или «Гильгамеш и Хувава» (Version B)64, о которых сказано: e-ne-ne an-na mul-la-me-eš ki-a ḫar-ra-an zu-me-eš / an-na mul [xxx] il2-la-me-[eš] / ki-a kaskal arattaki [zu-me-eš] «Они в небе сияют, дороги на земле знают, / в небо они […] поднимаются, на земле дорогу даже в Аратту знают» [ETCSL, Text 1.8.1.5.1: 45–47]65; отождествить их с созвездиями, известными по более поздним текстам, в настоящее время не представляется возможным, в связи с этим см. [Куртик 2002, с. 291–292]66; и 4) старовавилонский аккадский миф «Гирра и Эламатум», в котором повествуется о сотворении верховным божеством Энлилем созвездия Эламатум (Elamātum), упомянутого в старовавилонской «Молитве ночным богам» [Куртик 2007, e08; Walker 1983] (см. ниже гл. 6). Последний пример, однако, не относится к шумерской литературе, а фиксирует более позднюю аккадскую традицию.
К этому необходимо добавить также астрономическую интерпретацию шумерского мифа «Инанна и Шукалетуда»67, предложенную Дж. Кули, в которой Инанна соотносится с Венерой, и действие мифа трактуется как образное описание последовательности ее синодических явлений [Cooley 2008a; id. 2008b; id. 2013, p. 160–173]. Эта гипотеза обсуждается подробнее в главе 4 в разделе, посвященном наблюдениям Венеры в старовавилонский период.
В шумерских мифах подчеркивалась астральная роль лунного божества Нанны, как en an-na «господина небес», dušumgal an-na «дракона небес», u4-an-na «света небес» и т. д. [Куртик 2002, с. 287; id. 2009, c. 124–125]. Параллельно Нанна считался пастухом многочисленного стада, состоявшего из одомашненных копытных – овец, коров и быков (udu, ab2, gu4). Он был богом животноводства и плодородия в самом широком смысле слова. Есть основания полагать, что его пастушеская роль имела также астральный аспект.
Высказывается предположение, что многочисленные стада Нанны в мифах и гимнах68 обозначали рассыпанные по небу звезды; пастух Нанна и его стада – это в действительности Луна и звезды [Heimpel 1989, p. 250–252; Horowitz 2005, p. 176; Куртик 2009, с. 125–126]. Важным аргументом в пользу правильности подобной интерпретации служит лексическое тождество: MUL (= suhub2) = su2-gul2-lum, букв. «звезды = стада (коров, быков, овец)», принятое в лексической серии Proto-Ea из Ниппура старовавилонского времени [MSL II, 132 vi 62; MSL XIV, S. 94, 140: 3]. Чтение suhub2 для знака MUL засвидетельствовано в литературных текстах уже в эпоху III династии Ура [ePSD, suhub]. Этим временем, вероятно, датируется относящаяся к звездам метафора: звезды – это стада, пасущиеся на небе, пастухом которых является лунное божество Нанна69.
Шумеро-аккадские представления о звездах и планетах как «домашнем скоте», о небесных загонах для скота (tur3) засвидетельствованы в целом ряде текстов как шумерских, так и более поздних аккадских70. В астрологических текстах I тыс. при записи названий созвездий иногда использовался детерминатив ab2 = arḫu, букв. «корова» [Куртик 2007, m41]. Возможно, это обозначение отражает раннюю традицию мыслить звездное небо поэтически как пастбище или загон для скота.
Глава
Б. Альстер предполагает, что в раннединастический период Нисаба отождествлялась с Меркурием [Alster 1976, p. 20]. Никаких аргументов, подтверждающих правильность этого предположения, он не приводит, но, очевидно, имеет в виду параллель с Набу, городским богом Борсиппы, который в I тыс. считался богом письма и мудрости и отождествлялся с Меркурием [Куртик 2007, n02]. Можно ли на этом основании отождествлять Нисабу с Меркурием в раннединастический период?
Их имена в переводе В. К. Афанасьевой звучат следующим образом: «Семь дивных героев, порождение единой матери: / Первый – старший брат, лапы льва и когти орла у него, / Второй – змея ядоносная, пасть раззевающая … / Третий – змей-дракон, змей яростный, / Четвертый – огнь поядающий … / Пятый – дикий змей, удушающий … / Шестой – поток разрушающий, горы и скалы разбивающий, / Седьмой – скорпион жалящий, пути назад не ведающий» [От начала начал, с. 208, стк. 36–43].
Частичную параллель находим в песне Гештинанны, оплакивающей своего брата Думузи: e-ne-ne an-na mul-zu-me-eš ki ḫar-ra-an-zu-me-eš, «Они знают звезды на небе, они знают дороги на земле» [Alster 1985, p. 223–224, 228; 2005, p. 64, no. 4]. Перевод на русский язык см. «Сестра любимая Думузи (Гештинанна и певцы)» [От начала начал, с. 166–7].
Интересную характеристику злых демонов находим в мифе «Лугальбанда во мраке гор»: e-ne-ne-ne dnanna-gin7 dutu-gin7 dinana me 50-gin7, «Они Нанне подобны, Уту подобны, Инанне c 50
Транслитерацию и перевод на английский язык текста мифа см. [ETCSL, Text 1.3.3]; комментированное издание см. [Volk 1995].
Речь идет, прежде всего, о трех шумерских гимнах, посвященных Нанне: «Песня бальбаль Зуэну» (Nanna A) [ETCSL, Text 4.13.01], «Стада Нанны» (Nanna F) [ibid., Text 4.13.06] и «Песня бальбаль Нанне» (Nanna D) [ibid., Text 4.13.04]. Подробнее см. [Куртик 2009, с. 125–126]. Bal-bal-e – песня, построенная по определенному композиционному плану.
См. в связи с этим изображение на архаической печати из Урука, имеющее, возможно, астральное значение [Collon 1987, p. 14, no. 12; Horowitz 2010, Fig. 4] (
По данному вопросу см. публикации [Rochberg 2010; Horowitz 2010].