Дети богов. Чемпионы. Михаил Викторович Шинкин
фигуры, несвойственные небесным светилам. В пустыне начинало быстро темнеть, и граница горизонта быстро размылась, так что нельзя было понять, где кончаются небеса и начинаются песчаные барханы.
Эварист вышел из автомобиля. Обыск не дал ничего полезного, даже носового платка, чтобы хоть как-то прикрыться. Оставаться на месте рядом с холодным железом также не сулило ничего хорошего; да и автомобиль, скорее всего, отслеживался.
Не видя иного выхода, Эварист обреченно побрел дальше, ровно в сторону по направлению бампера. Так вероятность дойти куда-нибудь увеличивалась.
Песок подло расползался под ногами, а каждый проклятый бархан осыпался. Холод сковывал все члены; а ветер, как пыточная плеть, хлестал по ягодицам. В определенный момент грек сдался и без сил повалился на ледяную песчаную поверхность.
Эварист не видел самого себя и старался уверить себя, что вся эта легкость и грация, с которой он пересекает пустыню, всего лишь чудесный сон, а он на самом деле сейчас отдыхает в археологическом лагере.
Пробудившись от забвения, он обнаружил себя в затхлом темном переулке между двумя домами классической африканской архитектуры.
Солнце уже встало, и его лучи окрашивали верхушки двух- и трехэтажных зданий в приятный желто-костяной цвет. По улице, в которую упирался переулок, маячили различные люди, одетые в простую одежду.
Эварист узрел на себе темно-синюю тогу с легким металлическим оттенком. Одежда, конечно, на старый манер, но она ему приглянулась.
Какая тога? Какой город? Пустыня? Да! Это все кислородное голодание на дне раскопок, и скоро его приведут в чувство! А если это все правда? Кто его принес сюда?
Грек лежал на утоптанной пыльной земле, глядя на чистое синее небо в зазоре между крышами. Капельки пота медленно покрывали потомка Геракла от непривычной жары.
Машинальным движением рука стала стирать неприятную липкую влагу. На левом предплечье что-то помешало: родинка увеличилась до размера половины руки, и из нее вырастала тога. Эварист замер, пораженный этим. Мир вновь потемнел перед глазами.
Снова вернувшись в реальность и убедившись, что обстановка не поменялась, грек пообещал себе держать себя в руках. Голод начинал давать знать о себе.
Первым делом он стал искать местные органы власти. Не привлекать к себе внимания было несколько сложно: странная одежда и белый цвет кожи давали о себе знать, а попытки заговорить и вовсе отпугивали людей. В результате полиция нашла его сама, когда он пытался напиться воды из местного фонтана.
Стражи порядка с учтивой грубостью проводили грека в участок. Благо, не бросили в камеру, как бродягу. Пошел долгий и нудный разговор на ломаном английском.
Эварист узнал, что он находится в небольшом шахтерском городке Западной Сахары, располагающейся не так уж далеко от великой Марокканской стены. Наиболее значимой достопримечательностью этого поселения служил самый длинный в мире конвейер.
Мирная и тихая жизнь