Птица, которая пьёт слёзы. Сердце нага. Ёндо Ли
не приближаться к южной границе, но когда я преследую ослабленного нага, в какой-то момент я понимаю, что снова оказался в этом проклятом лесу. Осознание того, что я по своей воле потерял то единственное расовое преимущество, которое у меня было, заставляет меня, словно нага, почувствовать озноб даже под палящим солнцем тропического леса. И хотя я сразу же возвращаюсь на север, через пару дней я снова оказываюсь в таком же положении. Но однажды, когда я больше не смогу сражаться, я умру. Не страшно, если Вы забудете о смерти такого безумца, как я.
Я так или иначе сойду с ума».
Вместо подписи были изображены странные символы. Сабин вопросительно посмотрел на кастеляна, и тот поспешил объяснить:
– Это символы охотников Китальчжо. Чёрный лев и дракон.
– Почему именно эти животные?
– Они были истреблены нагами. На охотничьем языке эти символы читаются как «Кейгон Дракха». Так он и выбрал себе имя.
– Выходит, это не настоящее его имя? – спросил Сабин, возвращая письмо.
– Да, но без согласия Кейгона я не могу сказать тебе его настоящее имя.
Кастелян положил письмо обратно в ящик и посмотрел на военачальника:
– Так что ты думаешь?
– Получается, он мстит нагам, используя методы охотников на тигров, исчезнувших сотни лет назад? Убивает и ест своих врагов?
– Можно сказать и так.
– Что же тогда сделали ему наги, чтобы заслужить такую жестокую месть?
– Поистине ужасные вещи.
Сабин ждал, когда кастелян продолжит, но тот больше ничего не сказал. Сабин хотел было безучастно кивнуть, как вдруг почувствовал что-то странное и посмотрел на кастеляна, лицо которого в тот миг исказилось.
– Это было действительно ужасно.
– Что случилось? – внезапно обеспокоенно спросил Сабин, осторожно подбирая слова.
Кастелян, охваченный мучительными воспоминаниями, покачал головой:
– И о прошлом Кейгона я тоже не могу рассказать без его согласия. В любом случае можно сделать вывод, что он знает о нагах и Киборэне куда больше остальных. Очевидно, что хищник хорошо знает свою добычу.
– Это так, но я, отправляясь в такое опасное место, предпочел бы удостовериться, что мой спутник в своём уме, – неловко проговорил Сабин. – Будет досадно, если вдруг он решит, что мясо нагов ему надоело, и теперь для разнообразия он захочет отведать мяса токкэби.
Хотя военачальник не сказал ничего смешного, кастелян громко рассмеялся:
– Не волнуйся об этом. Вся ярость Кейгона направлена только на нагов. Невозможно разозлить его сильнее, чем это сделали они.
– Невозможно, говорите?
– Именно так. Как было сказано в письме, в этой жизни у него ничего не осталось: наги забрали у него всё. Это может показаться парадоксальным, но Кейгон совершенно не представляет угрозу для тех, кто не является нагом.
– Это очень печальная история.
– Да, это действительно так. В любом случае я могу поручиться за Кейгона.
Сабин не мог