Искусство наследования секретов. Барбара О'Нил
ресторане Пави.
– Она говорила. Это очень любезно с вашей стороны.
– Это с ее стороны любезно, – парировала я. – А поначалу это ведь был ресторан вашего отца, так? Он все еще помогает Пави?
– Временами, – смахнув древнюю паутину с фотографии в орнаментированной рамке, Самир протянул ее мне: – Вот они, в Индии. Наши бабушки.
Мое сердце екнуло. На черно-белом моментальном снимке были запечатлены две женщины. Индианка смотрела в камеру прямо, не улыбаясь; длинная черная коса свисала с плеча ее сари. Белая женщина, моя бабушка, сидела в кресле, положив руку на голову большой светлой собаки. Она была в безукоризненно пошитой, приталенной сорочке, бриджах и сапогах для верховой езды. И я мгновенно узнала ее лицо.
Потому что это было мое лицо!
– У нас даже волосы одинаковые, – пробормотала я, прикоснувшись к своим вьющимся локонам. Непослушные, они своенравно падали на плечи – совсем как у бабушки Виолетты.
– У отца есть копия этого снимка, – сказал Самир и, пристроившись позади, заглянул через мое плечо на фото: – Я даже испугался, когда вас впервые увидел. Вы словно перенеслись во времени вперед.
Я заглянула в свои глаза, перевела взгляд на свой слишком широкий рот, с него – на подбородок и скулы, гораздо более резкие и решительные, чем утонченные черты мамы:
– Не знаю даже, что и думать…
– А Пави похожа на мою бабушку, – откликнулся Самир, – хотя не так сильно, как вы на леди Виолетту.
Его дыхание взъерошило волосы на моем плече, и смятение, в которое повергла меня фотография, приумножила неловкость от близости его тела. И опять этот ускользающий знакомый запах…
«Так, не все сразу!» Вернув фотографию Самиру, я отстранилась:
– Что-то я разволновалась.
– Понимаю.
Под картиной с пышнотелой обнаженной красавицей, возлежавшей на кушетке, стоял инкрустированный туалетный столик с множеством разных флакончиков. Взяв один из них, я вытянула затычку. Духи высохли, от былого аромата остались лишь последние терпкие нотки. Но это, без сомнения, был «Шалимар».
– Этот флакончик сам по себе, наверное, стоит целого состояния. Это, должно быть, «Лалик», – не выпуская его из руки, я обвела глазами комнату и внезапно ощутила всю тяжесть решений, которые мне предстояло принять. Картины, все эти бесценные сокровища и ненужный старый хлам, загадки и подарки на память, обветшалые стены и идеальный музей ушедшего времени… – Что мне со всем этим делать? Здесь так много всего… Я даже не знаю, с чего начать…
– Вам не нужно принимать решение сегодня, – Самир взял из моих рук флакончик и поставил его на то место, где он стоял – идеальный, не запыленный овал. – Может, на сегодня хватит впечатлений, а? – подтолкнул он меня к двери. – Каждому открытию – свое время.
Кивнув, я бросила через плечо взгляд на залу, когда-то утопавшую в расточительной роскоши. Самир был прав. В тот момент я уже вряд ли могла воспринять адекватно новые откровения и разоблачения. И все же я спросила:
– А у вас есть предположения, где была спальня моей мамы?
– Возможно, – наклонив голову, Самир