Искусство наследования секретов. Барбара О'Нил
оказаться на ее месте – самой приготовить и накрыть себе ужин. Как же давно я не жила нормальной жизнью! Сколько еще времени должно было пройти прежде, чем я смогла бы вернуться к прежнему, привычному ритму – ходить без трости, собирать материал, писать и редактировать, готовить и есть. Я скучала по той жизни, но пока возвращение к ней представлялось нескорым.
«Но, возможно, у меня теперь получится воссоздать хоть какое-то подобие нормальности? После беседы с Джокастой во вторник будет ясно: подыскивать ли мне квартиру на пару месяцев или и дальше оставаться в гостинице», – утешила себя я.
Несколько ресторанов еще работали. Из любопытства я заглядывала в каждый. И с удивлением обнаруживала в них довольно фешенебельную публику, если судить по опрятным брюкам и модным стрижкам. Должно быть, эти люди съезжались из тех новых жилых микрорайонов, о которых мне рассказывал Питер. И большинство ресторанов выросли в деревне на потребу этому контингенту. «Надо будет выяснить», – сделала я в памяти зарубку. Жилые массивы под стать спальным районам города – это было мне знакомо. А вот их отличия от американских пригородов могли стать темой интересной статьи.
В раздумьях я даже не заметила, как подошла к ресторанчику Пави. Название «Кориандр» было выписано золотыми буквами на зеркальном стекле окна. Свет внутри был вкрадчиво приглушенный. Стоявшие на столах свечи в латунных подсвечниках отбрасывали на белые скатерти геометрические узоры. «Павлиний» мотив обыгрывался бирюзовыми штрихами – деревянными салфетницами, окрашенными в бирюзовый цвет, зеленовато-голубыми платочками в жилетных кармашках работников. Официанты были в черных брюках и жилетах поверх белых рубашек. Классика.
Мне вдруг расхотелось ждать вторника. Аромат, разносящийся из ресторанчика, был несказанно аппетитным.
Но что поделать – приходилось ждать. Ужина с Пави. Приема у графа. И того момента, когда моя жизнь снова сдвинулась бы с мертвой точки.
И вместо «Кориандра» я выбрала бистро во французском стиле, тихое и уютное. Официант уговорил меня отведать тушеного кролика, который оказался невообразимо нежным, а подливка к нему – такой сбалансированной текстуры, что я поспешила вытащить из сумки блокнот и записать угаданные ингредиенты. Тимьян, розмарин, морковь и петрушка. Грибы, горчица и лук-шалот.
Божественно! Столь идеальное блюдо быстро избавило меня от ощущения одиночества, и, неспешно опустошая второй бокал вина, я извлекла из сумки альбом, купленный в Летчуэрте. Мой столик стоял в темном углу у окна, и я зарисовала предметы сервировки, бокал, ингредиенты моего блюда, а потом переключила внимание на местных жителей, гуляющих по площади и мостовым под звездами, блиставшими над округлыми холмами окрест. Пара юных влюбленных обнималась у древнего каменного «масляного креста» в центре площади. Их фигуры высвечивал фонарь, и на расстоянии они могли сойти за героев любого времени – и периода Реставрации Стюартов, когда Карл II вернул моим предкам земли и дом; и Викторианской эпохи, и даже военных сороковых, когда бомбы практически уничтожили