Стражи белых ночей. Анна Ремез
мы хранители того, что зовётся духом города, – и он обвёл Место встречи мудрым, полным достоинства взглядом.
Василиса видела, что все Стражи с почтением внимают Пьетро. Даже новые львы, казалось, забыли про то, что им следует быть «крутыми», и заслушались, склонив курчавые головы.
– Вот это да! – прошептал Елисей.
– Сегодня мы особенно рады видеть среди нас новых Стражей, – продолжил Пьетро. – Сейчас каждый из вас будет посвящён, и таким образом связан с городом навечно. Совы, всё ли готово для церемонии?
– УХХ-ХА. СОСУД НЕПОДХОДЯЩИЙ.
Сова со статуи Афины в Летнем саду указала крылом на бутылку из-под пива, стоявшую под одной из скамеек.
– «Заневское», – прочитал Елисей.
– Сто лет назад бутылка из-под сельтерской была, – сказал лев с прилизанной гривой.
– Что ж, сосуд – не главное, – ответил ему брат.
– Новые Стражи, встаньте в ряд и назовитесь, – скомандовал Пьетро.
Василиса, Елисей и Урсула осторожно подошли и сообщили свои имена. Выпятив грудь, пружинящей походкой подкатились Новые львы («Мы это, с улицы Танкиста, как его там… типа, эээ… Хрустицкого!»), прилетели два орла («Кинотеатр “Прометей” и сквер у Никольского собора!»), Чижик-Пыжик поспешил присоединиться к ним («А я с Фонтанки, если кто не знает!»). Нервно фыркая, прискакал каурый конь («Тихорецкий, чавк-чавк, проспект, памятник Чавкаеву, чавк… Чапаеву!») и, засмущавшись, уставился в землю.
Другой конь, красивый и статный, с достоинством подошёл и встал рядом («Памятник Александру Невскому!»). Пьетро кивнул ему. Журавль печальным взглядом окинул соседей и прощёлкал: «Колокол мира. Памятник жертвам Нагасаки». На толстых коротких ножках пришлёпал Фотодог и протявкал свой адрес, и с ним худая собака с улицы Академика Павлова, присоединились несколько львов из разных районов города. Наконец, переливаясь в траве, четыре змеи вползли в ряд и свернулись клубками.
– Сссад. Соссседи сссобачьи, – представилась за остальных трёх крайняя змея и кивнула на худую собаку.
Низенький Сердитый лев с Суворовского, который оказался рядом с четырьмя сёстрами, поджал хвост.
Последним подошёл толстый конь Александра III.
– Все здесь? – на всякий случай спросил Пьетро.
– Нет, есть ещё кое-кто! – воскликнул Чижик-Пыжик, сорвался с места и подлетел к кусту. – Косой, вылезай!
В ответ куст затрясся.
– Выходи, маленький Страж. Тебя никто не тронет, – сказал Пьетро.
Из листвы показалась белая морда с дрожащими усами. Оглядевшись, Заяц в два прыжка очутился рядом с кошками. Василиса ободряюще ему кивнула.
– Заяц. То есть памятник Зайцу, ну, в общем, Косой я, то есть Петропавловский. То есть я не из крепости, я под мостом, нет, у моста, в общем, недалеко тут. Вот… – тут он понял, что не в меру разговорился и замолк, прижав уши к спине.
– Очень приятно, – кивнул ему Пьетро. – Ну что ж, теперь самое главное.
Старая