Жанна д'Арк из рода Валуа. Марина Алиева
то ни стало, починить мантию!
Поэтому сейчас, окружённая фрейлинами, она стояла, накинув на плечи, всё ещё роскошную пелерину, и, изгибаясь на пределе возможностей, пыталась заглянуть себе за спину, чтобы увидеть, насколько длинным будет выглядеть шлейф, если его укоротить.
– Его светлость был выше вас, мадам, поэтому до длины, установленной официально, подрезать будет можно. Но, что делать с теми повреждениями, которые останутся, я не знаю.
Дама де Прейль деловито осматривая край мантии, обошла герцогиню полукругом.
– Разве что закрыть разрез вышивкой? Или всё-таки заказать новую…
Но о том, чтобы заказывать новую мадам Иоланда слышать не желала. Во-первых, стоила мантия баснословно дорого, а сейчас каждый экю работал только на дофина и его дело. А во-вторых… Господи, неужели непонятно?!
– Мантия нашего супруга должна оставаться той же и такой же, как при его жизни! Только не рваная, разумеется…
Фрейлины снова столпились возле порченого шлейфа, а в дверях показался управляющий замка. Выждав положенное время, чтобы герцогиня обратила на него внимание, он поклонился и полувопросительно оповестил:
– Господин Рене к вашей светлости.
– Проводите его в мой кабинет и попросите подождать…
С тех пор, как дела «дофинистов» пошли в гору, мадам Иоланда стала замечать, что вся замковая прислуга начала себя вести с важностью прислуги королевской. А заметив, всячески это поощряла. В другое время сообщение о визите сына было бы обставлено с большей простотой – он бы просто пришёл и вошёл. Но пора.., пора уже привыкать к тому, что этот двор не жалкая попытка упрямого бастарда доказать, что в его жилах течёт королевская кровь. Тут и без Шарля таких молодых людей хватало. Взять хоть Дюнуа, чьим отцом был брат короля, или Алансон, чей род восходит к первому королю династии. Да хоть бы и её Рене – сын короля Сицилийского и внук короля Арагонского… Каждый из них, будь сейчас прежние времена, обладал бы собственным двором. Но они приехали служить дофину, и теперь здесь всё должно быть, как при дворе настоящем, королевском, без той простоватой фамильярности, которая установилась ещё в годы малолетства Шарля, не имеющего даже слабой надежды стать, не то чтобы королём, но просто любимым сыном…
– Отдайте белошвейкам и лично проследите, чтобы не испортили ещё больше, – велела фрейлинам мадам Иоланда, бережно снимая мантию. – После того, как я надену её на коронацию дофина Шарля, следует заказать драгоценный короб и хранить эту мантию вечно, в память о нашем дорогом супруге.
Фрейлины почтительно разложили мантию на специальной подстилке и присели в поклоне, провожая герцогиню, которая, бросив беглый взгляд в зеркало, отправилась в кабинет.
Рене стоял у окна. Не услышав шаги матери, он продолжал глядеть на дальний лес, зеленеющий молодой листвой. Лицо его было серьезно и задумчиво, а мысли, кажется, витали очень далеко,